НЕ ТОЛЬКО НА СУШЕ, НО И НА МОРЕ

Гангут - полуостров в Финляндии (ныне Ханко), у которого 26-27 июля 1714 г. произошло морское сражение между русским флотом под командованием адмирала Ф.М. Апраксина и царя (99 галер) и шведским флотом вице-адмирала Г. Ватранга (15 линейных кораблей, 3 фрегата). В мае 1714 г. русские галеры отправились к Аландским островам для высадки десанта. Но у Гангута путь им преградил шведский флот под командованием вице-адмирала Ватранга.

Апраксин не решился на самостоятельные действия ввиду серьезного превосходства шведов в силах (прежде всего в артиллерии) и доложил о сложившейся ситуации царю. Тот прибыл к месту действия 20 июля. Осмотрев местность, Петр велел устроить в узкой части полуострова (2,5 км) переволоку, чтобы перетащить по ней часть своих судов на другой берег в Рилакс-фьорд и ударить ими оттуда в тыл шведам. Стремясь пресечь этот маневр, Ватранг направил в Рилакс-фьорд 10 судов под командованием контр-адмирала Н. Эреншельда.

26 июля 1714 г. наступило безветрие, которое лишило шведские парусные корабли свободы маневра. Петр воспользовался этим. Его гребная флотилия обошла на веслах флот Ватранга и блокировала в Рилакс-фьорде суда Эреншельда. На предложение сдаться шведский контр-адмирал ответил отказом. Тогда 27 июля 1714 г. в 2 часа дня русские галеры атаковали шведские корабли в Рилакс-фьорде. Первая и вторая фронтальные атаки были отражены орудийным огнем шведов. В третий раз галеры сумели наконец вплотную приблизиться к шведским судам, сцепились с ними, и русские моряки бросились на абордаж.

После безжалостной схватки флагманский корабль шведов - фрегат «Элефант» («Слон») был взят на абордаж, и остальные все 10 судов сдались. Эреншельд пытался спастись на шлюпке, но был пойман и захвачен в плен. Трофеями победителей был весь отряд Эреншильда: фрегат «Элефант», галеры «Эрн», «Трана», «Грипен», «Лаксен», «Геден» и «Вальфиш» и шхерботы «Флюндра», «Мортан» и «Симпан». Шведы потеряли 361 чел. убитыми, остальные (около 1 тыс. чел.) были пленены. Русские потеряли 124 чел. убитыми и 350 чел. ранеными. Потерь в кораблях у них не было.

Шведский флот отступил в сторону Стокгольма, а русские заняли остров Аланд. Этот успех значительно укрепил позиции русских войск в Финляндии. Гангут - первая крупная победа русского флота. Она подняла дух войск, показав, что шведов можно одолеть не только на суше, но и на море. Петр приравнивал ее по значению к Полтавской битве. Участники Гангутской битвы награждены медалью с надписью «Прилежание и верность превосходит силно». «Первые плоды Российского флота. Морская победа при Аланде июля 27 дня 1714».

9 сентября 1714 г. в Петербурге состоялись торжества по случаю Гангутской виктории. Победители прошли под триумфальной аркой. На ней красовалось изображение орла, сидевшего на спине у слона. Надпись гласила: «Русский орел мух не ловит». В Санкт-Петербурге был построен храм Св. Пантелеймона. На месте погребения погибших воинов в 1871 году был установлен памятник.

Н. Шефов. Битвы России. Военно-историческая библиотека. М., 2002

ПЕТР I О ПОБЕДЕ ПРИ ГАНГУТЕ

«Государство, которое одно войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а которое и флот имеет, - обе руки имеет».

«Воистину нельзя описать мужество российских войск как начальных, так и рядовых, понеже абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны».

РЕЛЯЦИЯ

О СЛУЧИВШЕЙСЯ МОРСКОЙ БАТАЛИИ МЕЖДУ РОССИЙСКОЮ АВАНГАРДИЕЙ И ШВЕДСКОЮ ЭСКАДРОЮ

В 21-й день Его Величество ездил морем рекогносцировать неприятельский флот... В 22-й день ездил сухим путем на Ангут для рекогносцированья же неприятельского флота... Как с моря, так и с земли оного сочли (без крейзеров, которых было 6): 13 линейных кораблей, 4 фрегата, 1 блокгоус, 2 бомбардирских галиота, 2 шнявы, 6 больших и малых галер; три судна за островом видны были, как наши русские бригантины, а подлинно рассмотреть было невозможно. Командиры над флотом были один адмирал, вице-адмирал, 2 шаутбенахта. В 23 и 24-х числах ездили и осматривали переволоки и нашли оную, которая только 1170 сажень трехаршинных от Вереминского залива до другого, который по вестную (западную) сторону Ангута... По смотру велено мост делать, дабы несколько легких галер перетащить и пропустить для действ и тем бы неприятеля привесть в конфузию...

Июля в 25-й день (то есть в воскресенье) пополудни слышна была немалая стрельба в море... С брандвахты рапортовали генералу-адмиралу, что та стрельба была от крейзеров неприятельских... Тот час генерал-адмирал письменно рапортовал - (шаутбенахт Петр I) - и при том просил, дабы к утру сам к нему был для летучей обсервации.

В 26-й день генерал-адмирал к тому месту прибыл, а шведский вице-адмирал Лиллий, вышед из шхер от Ангутского устья, поворотил в Твереминдское. Тогда уже подлинно узнали, что неприятельское намерение не к Ревелю, но в Твереминд... Послали указ, дабы весь флот готовился выходить из узкого места, где стояли, дабы неприятель не запер в Авангуте, видя свободный обход. Взяли резолюцию послать 20 галер, проехать мимо неприятельского флота (понеже было тихо), что и учинено под командою капитана-командоpa Змаевича да бригадира Волкова и капитана Бредаля. Неприятель тот час знак дал к походу и стал буксировать, как возможно; а особливо адмиральский корабль шлюпками и ботами буксировали скоро и на наших зело много стреляли, однако ж не вредили их ядра... Когда... наши первые посланные прошли, послали достальные 15 галер, которые тут были с бригадиром Лефортом и с капитанами Дежимонтом и Грисом, которые також... счастливо огребли... Потом шведский адмирал поднял белый флаг для возвращения своего вице-адмирала. В то же время, когда отправляли галеры, получена ведомость, что явились один фрегат и шесть галер и два шхербота неприятельских близ того места, где намерены были мост делать, тогда оба флагмана поехали от того места назад к галерному флоту, а капитану-командору Змаевичу послан указ - велено их атаковать. Но стало того дня поздно: вице-адмирал возвратился и соединился с флотом своим... Понеже генерал-адмирал с шаутбенахтом корабельным (который тогда перешел в галерный флот) между собою были не в ближнем расстоянии, а наипаче разлучила их темнота ночная, того ради в ту ночь 27-го числа июля между помянутыми флагманами была пересылка чрез тайного кабинет-секретаря Макарова... По той пересылке положено с галерным флотом пробиваться сквозь неприятеля.

И в 27-й день поутру генерал-адмирал граф Апраксин со всем при нем бывшим флотом с полуночи пошел и того же утра приближался к неприятелю. Указ дал пробиваться сквозь оного, не огребая кругом, что с помощию Божею и учинено. И так безвредно, что только одна галера стала на мель, которую неприятель взял... Прочие все как суда, так и люди без вреда прошли, хотя со всего неприятельского флота стреляли по нашим надмеру жестоко, от которой стрельбы у одного капитана ногу отбили... Когда адмирал прошел, тогда рапортовал его капитан-командор Змаевич, что он блоковал неприятеля... Когда генерал-адмирал в то место прибыл и, учредя флот к бою, послал генерал-адъютанта Ягужинского к командующему тою шведскою эскадрою шаутбенахту Эрншильду, чтоб оный отдался; на что он сказал, что того учинить не может... Видя их упорство, генерал-адмирал дал сигнал авангардии нашей оного атаковать... Атака началась в третьем часу по полудни и продолжалась даже до пятого часа... Хотя неприятель несравненную артиллерию имел пред нашими, однако же, по зело жестоком сопротивлении, перво галеры одна по одной, а потом и фрегат взяты. И так крепко неприятели оборонялись, что ни единое судно без абордирования от наших не отдались. Шаутбенахт, спустя флаг, скочил в шлюпку со своими гренадерами и хотел уйти. Но нашими пойман, а именно Ингерманландского полка капитаном Бакеевым с гренадерами.

Пусть слово в слово входит круто,
Пусть будут камнями слова
Пусть слава русского Гангута
Вовек останется жива.

Михаил Дудин

Шел 1714 год. Уже без малого 15 лет длилась изнурительная для России Северная война. Позади были и позорное поражение русских войск под Нарвой в 1700 году, заставившее царя Петра I срочно создавать новую регулярную армию, и славная победа русского оружия под Полтавой в 1709 году, показавшая мощь обновленной России и положившая конец шведской гегемонии в Центральной Европе. Однако, даже потеряв 30-тысячную сухопутную армию, шведский король Карл XII не терял надежды выиграть эту войну.

Для того, чтобы сокрушить Швецию, России нужно было завладеть Балтийским морем, которое сами шведы называли не иначе как "Шведское озеро", стремясь подчеркнуть тем господство здесь своего морского флота. К решению этой стратегической задачи Россия готовилась давно. Сама Северная война была начата русскими с целью отвоевания выхода к Балтике. И хотя русским войскам удалось постепенно занять весь восточный берег Балтийского моря, говорить о достижении контроля над всей Балтикой было еще рано. Для господства на Балтике был необходим мощный военный флот, а его создание было делом нелегким.

Впервые широкое строительство военных судов Петром I было предпринято в Воронеже, после неудачного похода на турецкую крепость Азов летом 1695 года. Тогда, в течение нескольких месяцев, было построено два 36-пушечных корабля "Апостол Петр" и "Апостол Павел", 23 галеры и более тысячи стругов. Эта разношерстная флотилия, во главе с первым русским адмиралом, другом и сподвижником Петра - Францем Яковлевичем Лефортом, участвовала во втором Азовском походе и, блокировав крепость с моря, заставила ее гарнизон сдаться. Это случилось 19 июля 1696 года.

А 20 октября того же года Боярская Дума, обсудив результаты Азовских походов, постановила: "Морским судам быть!", санкционировав тем самым создание военно-морского флота России. Однако необходимых для этого средств государственная казна не имела. Выход был найден в организации "кумпанов" - объединений дворян, монастырей и купечества для финансирования строительства боевых кораблей.

Для руководства строительством в 1697 году в Воронеже было учреждено первое адмиралтейство, во главе которого встал будущий генерал-адмирал флота Федор Матвеевич Апраксин. К весне 1698 года было построено 52 корабля, составивших основу Азовского флота.

А год спустя у военно-морского флота России появился и свой флаг. Описание его было сделано Петром I: "Белый флаг, через который синий крест святого Андрея, того ради, что от сего апостола приняла Россия крещение." Царь Петр полагал, что этот символ придаст морскому воинству государства российского небесное покровительство, мужество и духовную крепость.

Но флоту были необходимы не только корабли, но и специалисты. Поэтому Петр I отправляет в 1697 году 35 молодых дворян в составе "Великого посольства" для учебы в Голландии и Англии морскому делу, в числе которых едет и сам под именем бомбардира Петра Михайлова. Позднее, в 1701 году, в Москве была открыта школа математических и навигационных наук, ставшая первым в России военно-морским учебным заведением.

К сожалению, Азовскому флоту не привелось добыть тогда себе славы в успешных морских операциях, а Балтийскому флоту еще только предстояло родиться.

В ходе Северной войны, в мае 1702 года в устье реки Сясь, впадающей в Ладожское озеро, была основана кораблестроительная верфь. Здесь были заложены первые суда, предназначенные для будущих боевых действий за отвоевание Балтийского моря. Единственным путем к Балтийскому морю у россиян была река Нева, соединяющая Ладожское озеро с Финским заливом, но вход в нее со стороны Ладоги грозно прикрывался шведской крепостью Нотербург. Эта мощная крепость, с многочисленной артиллерией, располагаясь на острове, расположенном при впадении Невы в озеро, и представляла собой крепкий орешек. Кстати, до того, как ею овладели шведы, она так и называлась - Орешек.

Петр I, во главе 14 полков, прибыл под стены крепости осенью 1702 года. Шведы отказались капитулировать перед россиянами. Тогда крепость подверглась двухнедельной бомбардировке, а 11 октября последовал решительный штурм. Русские войска, под сильным неприятельским огнем, переправились на лодках на остров и, взобравшись на стены с помощью осадных лестниц, после кровопролитного 12-часового боя овладели крепостью. Памятуя древнее русское название крепости, Петр I торжествующе произнес: "Правда, что зело жесток сей орех был, однако, слава Богу, счастливо разгрызен."

Впоследствии Нотербург был переименован Петром в Шлиссельбург (Ключ-город), что должно было означать не только важность его стратегического положения, но и напоминать о том, что именно взятие Нотербурга стало первым шагом к отвоеванию выхода к Балтике.

Следующим шагом к достижению этой цели стало овладение устьем Невы весной 1703 года. 30 апреля, после артиллерийского обстрела, сдалась другая шведская крепость - Ниешанц, находившаяся при впадении в Неву реки Охты. Первое морское сражение в Северной войне произошло 7 мая. Накануне два шведских корабля из эскадры адмирала Нумерса, не подозревая о падении Ниеншанца, вошли в устье Невы. Петр решил, используя утренний туман, неожиданно атаковать их на речных лодках и взять на абордаж. Этот смелый план царь блестяще реализовал. 30 обычных рыбачьих лодок с воинами гвардейских Преображенского и Семеновского полков, под командованием самого Петра и его ближайшего соратника - князя Александра Даниловича Меншикова, в ожесточенной схватке захватили этих два шведских боевых корабля. Причем из 77 человек команды этих судов в живых осталось только 19. В честь этой невероятной и блистательной победы Петр приказал выбить памятную медаль с надписью: "Небываемое бывает!" Ей были награждены все участники этой отчаянной операции. Сам же Петр и князь Александр Меншиков получили, в награду за личную храбрость, ордена Святого Андрея Первозванного - высшую награду Российской империи.

Если завладеть устьем Невы удалось довольно легко, то удержать его в своих руках было гораздо труднее. Шведская крепость Ниеншанц была слабо укреплена, да и находилась далековато от устья Невы. Поэтому, для защиты с моря, на острове Заячий, расположенном в устье реки, 16 мая 1703 года была заложена новая крепость, названная в честь святых апостолов Петра и Павла - Петропавловской. Она-то и положила начало будущей столице Российской империи - городу Санкт-Петербургу.

В 1704 году на острове Котлин, расположенном в Финском заливе напротив устья Невы, началось строительство морской крепости Кроншлот (будущий Кронштадт). Она должна была прикрывать подходы к Санкт-Петербургу, а впоследствии стала главной военно-морской базой России на Балтике. В 1705 году в еще строящемся городе была основана большая кораблестроительная верфь для Балтийского флота и создано новое адмиралтейство. Строительство нового флота приобрело широкий размах.

Это не могло не беспокоить Швецию. Для того, чтобы уничтожить зарождающийся русский флот и его главную военно-морскую базу, Карл XII летом 1705 года направил к устью Невы эскадру под командованием адмирала Анкерштерна в составе 7 линейных кораблей, 6 фрегатов и 8 вспомогательных судов с десантом на борту. Однако русским уже было что противопоставить натиску противника.

Дорогу к Санкт-Петербургу шведам преградил отряд русских кораблей под флагом вице-адмирала К.И.Крюйса (8 фрегатов*, 5 шняв**, 2 брандера*** и несколько гребных судов), который заблаговременно занял позицию у острова Котлин и, опираясь на поддержку его береговых батарей, с 4 по 10 июня отражал неоднократные попытки противника высадить десант на остров Котлин или прорваться к Санкт-Петербургу.

Последняя попытка шведов захватить Котлин была предпринята через месяц - 14 июля. Шведам удалось, подавив огонь наших батарей и кораблей, высадить на остров десант численностью 1600 человек. Яростный рукопашный бой продолжался несколько часов. Шведы потеряли 560 человек убитыми и 114 ранеными, после чего бесславно вернулись на свои суда и ушли, как говорится, "не солоно хлебавши". Так, благодаря стойкости и отваге простых теперь безвестных русских моряков и солдат был спасен молодой Балтийский флот и новая столица русского государства.

После провала операции по захвату Санкт-Петербурга и Кроншлота Швеция больше не решалась вести активных боевых действий на море. Ее флот использовался лишь для поддержки сухопутных сил, транспортных перевозок и охраны своих морских берегов. Но и русский флот еще не был готов к наступательным морским операциям. Основную его силу тогда составляли легкие гребные суда - галеры и скампавеи*, предназначенные для действий в прибрежных водах, да несколько фрегатов. Строительство же крупных линейных кораблей только еще начиналось. Однако и без того обременительная для экономики России война затягивалась. Для ее скорейшего завершения были необходимы активные действия на море.

Обстановка заставляла русских быть более решительными в своих действиях. Весной 1713 года 16-тысячная русская армия высадилась в Финляндии и овладела Гельсингфорсом (Хельсинки), Борго (Порво) и Або (Турку). Теперь русские войска отделял от территории Швеции только Ботнический залив. Петр I задумывает переправить свою армию с финского берега на Алданские острова, расположенные как раз в центре залива, а оттуда уже высадиться в Швецию. Но для этого нужно было подтянуть сюда достаточные силы и иметь под рукой большое количество переправочных средств.

В июле 1714 года из Санкт-Петербурга вышла флотилия русских гребных судов в составе 99 галер и скампавеи с 15 тысячами солдат на борту. Она направлялась к западному побережью Финляндии, к крепости Або, которая служила местом сосредоточения русских войск перед броском на Алданский архипелаг. Но у мыса Гангут, на южной оконечности полуострова Гангут (Ханко), путь русским судам преградил шведский флот под командованием адмирала Ватранга. В его состав входило 15 линейных кораблей, 3 фрегата и отряд гребных судов. По количеству артиллерии шведский флот значительно превосходил русские силы.

Петр I, лично возглавлявший эту морскую операцию, приказал строить через узкий перешеек полуострова деревянный настил - переволоку, чтобы перетащить галеры по суше и миновать шведский заслон. Узнав об этом, Ватранг разделил свои силы и направил 1 фрегат, 6 галер и 3 шкербота*, под началом контр-адмирала Эреншильда в шхеры, расположенные севернее полуострова, к месту спуска русских галер на воду. Другой отряд, состоящий из 8 линейных и 2-х бомбических кораблей**, во главе в контр-адмиралом Лилье, был направлен к месту стоянки русской флотилии, чтобы помешать вытаскивать галеры на берег.

Но на беду шведов, на море наступил полный штиль. Шведские парусники встали неподвижно.

Воспользовавшись безветрием и распылением сил противника, Петр I решил круто изменить свои планы. Ранним утром 26 июля (6 августа по новому стилю) передовой отряд русских, состоящий из 20 скампавей, под началом капитана-командора Матия Христофоровича Змаевича обошел шведов морем на веслах и, обогнув мыс, блокировал в шхерах отряд судов Эреншильда. Ватранг, чтобы преградить путь остальным русским силам, приказал отбуксировать корабли с помощью шлюпок в море, одновременно отозвав обратно отряд Лилье. Утром следующего дня оставшиеся русские суда, под началом генерала-адмирала Федора Михайловича Апраксина, прошли по мелководью между берегом и шведской эскадрой и направилась на помощь отряду Змаевича. Таким образом суда Эреншильда оказались полностью отрезаны от основных сил и практически лишены помощи Ватранга.

Знаменитое гангутское сражение началось в середине дня 27 июля. Ему предшествовало предложение о сдаче. Когда его отклонили, на корабле адмирала Апраксина был поднят синий флаг, а затем раздался пушечный выстрел. Это были сигналы атаки.

Авангард русского флота под командованием шаутбейнахта Петра Михайлова атаковал не всю шведскую эскадру, а блокированный отряд контр-адмирала Эреншильда, состоящий из фрегата "Элефант" и девяти более мелких кораблей. Шведы располагали мощной артиллерией (116 пушек против 23), но это нисколько не смутило Петра. Два часа шведам удавалось отбивать натиск русских, но затем атаковавшие взяли корабли на абордаж и сцепились с неприятелем врукопашную. "Воистину, - вспоминал об этом сражении Петр, - нельзя описать мужество наших, как начальных, так и рядовых, понеже аборди-рованье так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами, но духом пороховым от пушек разорваны". Эреншильд пытался сбежать на лодке, но был захвачен в плен. "Правда, - писал Петр Екатерине, - как у нас в сию войну, так и у алиртов (то есть союзников) с Францией много не только генералов, но и фельдмаршалов брано, а флагмана ни единого".

Кровопролитное сражение закончилось полной победой русского флота. Шведы потеряли в этом сражении более 700 человек убитыми, 230 моряков сдались в плен. Наши потери составили 469 человек. Все корабли Эреншильда стали трофеями русских. Штиль помешал шведской эскадре оказать помощь терпящему поражение отряду контр-адмирала Эреншильда. Успех русского флота привел в ужас шведский двор: он начал эвакуироваться из столицы. Царь сравнивал морскую победу у Гангута с Полтавской викторией.

За морским сражением, принесшим славу русскому флоту, следовали две церемонии. 9 сентября население Петербурга торжественно встречало победителей. В Неву вошли украшенные флагами три русские галеры. За ними следовали захваченные шведские корабли. Затем показалась командирская галера шаутбейнахта Петра Михайлова. Процессию замыкали две галеры с солдатами. Парад был продолжен на суше: победители несли знамена и прочие трофеи. Среди пленных находился и Эреншильд. Шествие замыкали батальоны Преображенского полка во главе с Петром. Победители прошли через триумфальную арку, на которой красовались замысловатые изображения. Одно из них выглядело так: орел сидел на спине слона. Надпись гласила: "Русский Орел мух не ловит". Смысл иронической надписи станет понятным, если вспомним, что захваченный фрегат назывался "Элефант" (слон).

Продолжение церемонии происходило в Сенате. В окружении сенаторов в роскошном кресле восседал "князь-кесарь" Ромодановский. Шаутбейнахт Петр Михайлов испросил разрешения войти в зал, чтобы отдать рапорт и рекомендательное письмо генерал-адмирала Апраксина о своей службе. Бумаги зачитали вслух, и "князю-кесарю", не отличавшемуся красноречием, сценарий отвел немногословную роль: задав несколько малозначительных вопросов, он произнес: "Здравствуй, вице-адмирал!" Так царь получил чин вице-адмирала. С этого времени он стал расписываться за получение 2240 рублей годового жалованья.

Русские опять удивили все европейские страны! Хитроумно спланировать и разгромить крупный военный флот с помощью одних только гребных судов еще никому не удавалось. После такого поражения шведский флот не смог препятствовать высадке русских войск на Алданских островах, откуда они в течение всего завершающего этапа войны наносили ощутимые удары по побережью Швеции. Петр приравнял победу при Гангуте к славной Полтавской победе и приказал отчеканить золотую и серебряную наградные медали с изображением своего портрета с одной стороны, сцены сражения с другой. Надпись на медали гласила: "Прилежание и верность превосходит сильно. Июля 27 дня 1714" Этой медалью были награждены 144 офицера и 2813 солдат и унтер-офицеров, непосредственно принимавших участие в этой морской баталии.

Победа при Гангуте вошла в историю российского флота как первая крупная морская победа, положившая начало разгрому Швеции на море. Знаменателен тот факт, что именно в шестую годовщину Гангутской победы - 27 июля 1720 года русский флот одержал свою вторую крупную морскую победу у острова Гренгам, ставшую решающим сражением Северной войны и положившую конец шведскому господству на Балтике.

После блестящих побед при Гангуте в 1714 году и при Гренгаме - в 1720 году европейские государства как бы проснулись от спячки и обнаружили на востоке могучее государство - Россию с первоклассным военным флотом. Было от чего призадуматься и Англии, и Голландии, и Франции.

Россия гением Петра I, его сподвижников, отечественных и зарубежных мастеров создала могучий флот. К концу царствования Петра I он имел в своем составе: 34 линейных корабля, 9 фрегатов, 17 галер, 26 кораблей других типов. В его рядах было до 30 тысяч человек, а на счету ряд блистательных побед.

Царь Петр I был уже признанным военным мореходом. Летом 1716 года на Балтийском море состоялись маневры, в которых приняли участие 84 военных корабля. Над 21 из них развевались российские флаги. Чести командовать объединенной эскадрой из кораблей Англии, Голландии, Дании и кораблями России был удостоен Петр I. Он записал в своем дневнике: "Такой чести повелевать флотами чужестранных народов и своим вместе едва ли кто на свете удостаивался. Я с удовольствием вспоминаю доверенность тех держав".

Николай Колесников

Я заветной иду стороною,
Там, где море простором манит,
Там, где ветер в обнимку с волною
Налетает на древний гранит.
Там иду, где знаком каждый камень,
Где прибой богатырский могуч,
В небе месяц уперся рогами
В золотую громадину туч,..
Море! Вспомним под гул твой и плеск твой
Нашу дружбу от первого дня.
Я тебя понимал с полуплеска,
Как и ты с полуслова меня.
Ты терзало меня и ласкало;
Без тебя б мир был скучен и тих,
Мне бы ветры на стонущих фалах
Не сыграли мелодий таких.
Я не знал бы ни цену свиданий,
Ни солености девичьих слез,
И матроса высокое званье
Не сумел бы осмыслить всерьез...
...Ты, что в мире не сыщешь красивей,
Не сули мне затишья минут,
Бейся вечно о берег России,
Где орлы да матросы живут!

Будущее принадлежит тому, кто владеет прошлым .

«Природа создала Россию одну - она соперниц не имеет ».

Петр Великий после победы при Гангуте

Балтийское море ‒ колыбель русской государственности. До XI века оно вообще звалось Славянским, реже Варяжским или Венедским, то есть по сути ‒ Русским. По-эстонски, например, Россия до сих пор Венемаа. И за то, чтобы Балтийское море вновь стало Русским, двадцать один год, не жалея сил сражался великий русский Царь Петр Алексеевич. Любимейшей идеей Петра была идея превращения России не просто в великую, но в первую морскую державу. За четверть века, вновь созданный гением первого русского Императора Русский Императорский Флот, воспитал своих флагманов и офицеров, получил отечественные верфи и порты, перестал нуждаться в вербовке матросов за рубежом, то есть стал истинно национальным.

Действиям флота, едва ли не более, чем победам также вновь созданной Русской Императорской Армии, обязана Россия победе над сильнейшей военной державой Европы ‒ Швецией. Битва при Гангуте, трехсотлетие которой мы отмечаем в эти дни, стала одним из заметных шагов на пути к победе.

Первую крупную победу Российского флота над шведским сам Петр I сравнивал с Полтавской викторией 1709 года. Если в результате разгрома шведов под Полтавой ход Северной войны изменился на суше, то после Гангутского сражения инициатива перешла к нам и на море, хотя корабельный флот Швеции еще некоторое время и господствовал на Балтике.

Термин корабельный употреблен не случайно. Учитывая характер театра военных действий на Балтике, Петр строил одновременно корабельный, то есть парусный, и галерный ‒ гребной ‒ флоты. Первый предназначался для ведения боевых действий в открытом море, а второй ‒ для действий в прибрежных районах и в шхерах. Название «галера» произошло от греческого слова «меч-рыба».

К началу кампании 1714 года Царю удалось создать сильнейший на Балтике галерный флот, которого в те годы не имела ни одна держава. В его составе было 99 полугалер и скампавей. Строили эти суда на Галерной верфи в Петербурге под руководством галерного мастера Ю.А. Русинова.

Русские галеры (скампавеи, полугалеры) строились трех типов ‒ французского, венецианского и турецкого. Большинство галер было «турецкого маниру».

Галеры представляли собой килевые суда с длинным и узким корпусом, имевшим небольшое возвышение над уровнем воды. Они имели по две мачты с косыми (треугольными) парусами. Спереди у них был слегка приподнятый кверху носовой выступ, напоминавший таран. Он назывался шпирон. К нему крепился передний конец реи (райны), державший парус тринкетовой (фок) мачты галеры.

За шпироном в носовой части галер имелся помост, на котором помещались орудия самых больших калибров. Самое мощное орудие стояло в центре. Посередине галеры от носа к корме шел другой помост ‒ так называемая куршея, служившая для быстрого передвижения людей вдоль галеры и перетаскивания грузов. Он покрывался двумя смолеными брезентами. В кормовой части размещалась обтянутая брезентом каюта капитана. От носа до кормовой надстройки слева и справа от куршейного помоста были скамьи для гребцов, именовавшиеся банками.

Абордажные команды имели на вооружении ручное огнестрельное и холодное оружие: фузеи со штыками, пистолеты, шпаги, палаши, копья, алебарды, полупики. Команда была вооружена мушкетонами, пистолетами, палашами и абордажными топорами.

На случай абордажа гребные суда имели длинные деревянные сходни или мостики с набитыми на них ступеньками. Они напоминали ворон, впервые примененный римлянами в Липарском сражении в 260 году до н. э. Полугалеры вмещали до 300, а скампавеи ‒ до 150 человек. Осадка с грузом самой крупной 20-баночной галеры составляла всего 1,52 метра.

Конструктивные особенности таких судов позволяли действовать на мелководье практически в любом районе Балтийского моря. Суда отличались высокой маневренностью и сильным артиллерийским вооружением. Их слабой стороной, пожалуй, была только невысокая мореходность. При сильном волнении их заливало водой.

Кроме военных судов было построено множество провиантских ‒ своего рода плавучий тыл. Командирами на эти суда назначались стольники, в том числе члены княжеских фамилий: Голицыны, Оболенские и Волконские.

Начало кампании 1714 года задержалось из-за позднего наступления весны. Только в конце апреля Нева наконец освободилась ото льда.

Волей Царя флот сразу стал действовать. В этом году Петр с помощью флота намеревался перенести военные действия на территорию Швеции. По первоначальному плану корабельный флот должен был развернуться в районе Ревеля и, соединившись с датским флотом, дать генеральное сражение шведам.

Перед галерным же флотом стояла задача прорваться к Аландским островам и содействовать сухопутным войскам в наступлении на приморских направлениях. Содействие заключалось в высадках морских десантов, перевозках войск, боеприпасов и провианта, а также в прикрытии приморских флангов своих сухопутных войск.

9 мая 1714 года галерный флот оставил Петербург и направился к Котлину. Его командиром был генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин. Весь галерный флот делился на три эскадры (по 33 судна в каждой): авангард, кордебаталию и арьергард. В свою очередь каждая эскадра делилась на три равные дивизии.

Авангардом командовал корабельный шаутбенахт Петр Михайлов, он же Петр Алексеевич Романов, а арьергардом должен был командовать галерный шаутбенахт И.Ф. Боцис, но он скончался на борту галеры в ночь перед выходом. Царский судовой штандарт подняли на галере «Святая Наталья».

Звание шаутбенахта было присвоено Государю после победы при Полтаве, равно как было положено и соответствующее рангу жалование, за которое в своих личных тратах Петр старался не выходить.

Корабельный флот сосредоточили в Кронштадте. В его составе находилось девять линейных кораблей, пять фрегатов и четыре шнявы, имевшие более 600 пушек. Затем в Ревель прибыли купленные в Англии и Голландии и построенные в Архангельске суда. Численность Котлинской эскадры была доведена до шестнадцати линейных кораблей, восьми фрегатов и шняв.

Число пушек превысило тысячу стволов, а экипажей ‒ семь тысяч человек. Командовал этим флотом находившийся недавно под судом капитан-командор Вейнбрант Шельтинг. В 1713 году он, будучи капитан-командором, командовал кораблем «Выборг». Во время погони за неприятельскими крейсерами его корабль выскочил на камни и затем был сожжен. За это Шельтинга по суду понизили в чине: он стал младшим капитаном, но затем вновь вырос до капитан-командора.

По первоначальному замыслу Петра I, главная роль в кампании отводилась корабельному флоту, поэтому 11 мая он перенес свой флаг с галеры на один из кораблей и принял командование всем корабельным флотом.

Через девять дней, 20 мая корабельный и галерный флоты покинули Котлин и направились в Выборгский залив. Вдоль берега шел галерный флот, а парусники ‒ мористее, прикрывая гребные суда от нападения шведского флота с моря. На этапе развертывания полугалеры и скампавеи шли под парусами, а при сближении с неприятелем и в ходе самого сражения ‒ на веслах.

Обеспечив прикрытие галерного флота корабли возвратились в Ревель, для последующего боя со шведским флотом. Ожидалось прибытие союзного датского флота, но тот не спешил. Вдобавок на русских кораблях вспыхнула непонятная эпидемия. В этих условиях Петр решил перенести главное направление с морского на приморское, где действовал галерный флот во главе с Апраксиным.

Поход Апраксина, между тем, проходил успешно, пока на пути продвижения галерного флота в Або-Аландские шхеры не встал шведский флот, включающий в себя корабельную и галерную составляющие. Гребные суда шведов защищали прибрежный фарватер, а парусники маневрировали мористее, перекрывая выход из Финского залива в открытую часть Балтийского моря и прикрывая фланг гребных судов.

Положение Апраксина стало, мягко говоря, затруднительным. В месте дислокации нашего галерного флота не было шхерного фарватера, по которому смогли бы прорваться русские галеры, а Гангутский полуостров далеко выступал в море, как бы разделяя финские шхеры на две части. Русским галерам предстоял более чем десятимильный переход по открытому и глубоководному участку. Подставив себя тем самым под расстрел шведского парусного флота.

Положение становилось критическим. Медлить было нельзя, ‒ в Або находились войска князя Голицына, у которых заканчивался провиант. Задержка в продвижении на запад ставила также под удар весь план кампании, позволяя шведам усилить оборону.

Шаутбенахт Петр Михайлов среагировал на создавшуюся ситуацию быстро и решительно. Передав командование корабельным флотом капитан-командору Шельтингу, Петр I на фрегате «Святой Павел» в сопровождении шести линейных кораблей и шнявы 18 июля отправился к противоположному берегу Финского залива. Чутье прирожденного флотоводца подсказало ему, что именно у Гангута развернутся главные события всей кампании.

22 июля Петр выполнил рекогносцировочный поход к мысу Гангут, чтобы лично осмотреть театр военных действий. Он убедился в том, что шведы действительно удерживали сильную позицию, преодолеть которую без вступления в генеральное сражение было невозможно, разве что по воздуху перелететь. Все пути на запад были отрезаны.

Требовалось найти неординарное решение, и здесь, как и в иных деяниях и баталиях Петра, сверкнула улыбка гения.

Петр решил обойти неприятеля не морем, а сушей, создав в самом узком месте полуострова Гангут «переволоку». Перетащить громадные галеры по суше и ударить шведам в тыл. Благо опыт в таких делах у Царя был. В свое время с Белого моря на Балтику сухим путем по так называемой «Государевой дороге» были переброшены две яхты и несколько гребных судов. А дорога была в 120 верст. Тогда дело завершилось взятием крепости Орешек. Но зато тогда не маячил в прямой видимости явно превосходящий шведский флот.

23 июля Апраксин осмотрел место будущей «переволоки», длина которой оказалась чуть более 2,5 километра. Вечером к месту постройки столь необычной дороги были посланы по сто человек от каждого пехотного полка и по 50 человек от каждого батальона гвардейских полков. На случай, если противник войдет в Рилакс-фиорд для встречи русских судов на месте спуска их на воду у переволоки, Петр предусмотрел прорыв части полугалер и скампавей морем, поскольку силы противника окажутся разделенными, а значит, и ослабленными.

Вечером этого же дня финские «добровольцы» сообщили командующему шведским флотом адмиралу Густаву Ваттрангу о русских умыслах, и тот решил примерно наказать дерзких, приказав шаутбенахту Нильсу Эреншельду с эскадрой, состоящей из прама «Элефант», шести двухмачтовых галер и двух шхерботов, занять позицию у «переволоки» и поочередно топить и сжигать переволакиваемые русские суда.

Разделение шведского флота было замечено нами, и Царь-шаутбенахт мгновенно изменил план. Убедившись, что под командованием адмирала Ваттранга оставались всего шесть линейных кораблей и три фрегата, и вдобавок наступило безветрие, Петр принял дерзкое решение: прорываться, обогнув мористее лежавшие в дрейфе шведские корабли и фрегаты и выйти в тыл эскадре Эреншельда: охотник должен был оказаться в роли дичи.

Утром 26 июля русский галерный флот начал прорыв. Шведы пытались подтянуть свои корабли ботами и шлюпками к стремительно продвигающимся на запад русским галерам. Но галеры шли гораздо быстрее. Беспорядочная пальба со шведских кораблей создавала только шум и подбадривала русских гребцов. Неприятельские ядра падали с большими недолетами.

В первый день, уже к полудню, в шхеры прорвались 35 галер. Это был большой успех. Адмирал Ваттранг кусал локти. В тот же день он совершил еще один просчет: вместо того чтобы подтянуть корабли поближе к берегу и не допустить прорыва оставшихся 64 российских полугалер и скампавей, Ваттранг, опасаясь абордажа, приказал отбуксировать корабли мористее, создав этим маневром достаточное пространство для прорыва остальных русских судов, чем они и воспользовались на рассвете 27 июля.

На этот раз русские галеры стремительно пронеслись между берегом и шведским флотом, оставив шведам роль заинтересованных зрителей. Беспорядочная стрельба и на этот раз не причинила вреда русским судам. Правда, во время прорыва одна полугалера все же выскочила на мель и досталась шведам. Но эта неудача никак не сказалась на дальнейшем ходе военных действий.

Опытный моряк шаутбенахт Нильс Эреншельд готовился к отражению нападения возникших ниоткуда русских судов. В Рилакс-фиорде вблизи урочища Гора Рилакс он выбрал удобное место для ведения оборонительного сражения.

Как предписывала «хорошая морская практика» он поставил свои суда в линию полумесяца. В центре был 18-пушечный трехмачтовый прам «Элефант», а справа и слева ‒ по три галеры.

Всего на шведских судах первой линии было 108 пушек. Оба фланга шведской эскадры упирались в берег. Два шхербота стояли во второй линии. Их вооружение состояло из десяти орудий. В экипажах всех судов насчитывалось около тысячи человек, в том числе пятнадцать морских и десять сухопутных офицеров.

Несмотря на более чем тройное превосходство русских в личном составе, позиция шведской стороны была сильной.

Во-первых , плотным построением Эреншельд создал и большую плотность артиллерийского огня, из-за чего оказались практически невозможными прорыв линии строя и выход в тыл.

Во-вторых , диспозиция шведской эскадры затрудняла обход ее с флангов.

В-третьих , стесненная акватория не позволяла ввести в сражение одновременно большое число судов.

Из-за стесненности акватории с русской стороны в сражении могли принять участие только 23 полугалеры и скампавеи. В центре строем фронта Петр поставил одиннадцать судов авангарда, а сам на отдельной галере стал позади. Такое размещение позволяло ему наблюдать за сражением и вносить соответствующие коррективы. Справа и слева в строю двойного фронта он поставил по шесть галер, по две в каждом ряду. На русских судах было чуть больше ста пушек. Таким образом, соотношение в артиллерии было примерно равным.

Что же касается диспозиции, то шведы имели преимущество. Особенно сильной стороной шведской эскадры был ее центр, где стоял высокобортный «Элефант». Такое судно в абордажном бою с низкобортных галер взять крайне трудно.

Петр решил создать количественный перевес в личном составе абордажных команд. На 23 судна он посадил почти четыре тысячи человек, которыми командовал генерал А.А. Вейде.

Когда обе стороны изготовились к сражению, генерал-адмирал Апраксин все же послал к шведам парламентера генерал-адъютанта П.И. Ягужинского. Русский парламентер предложил Эреншельду спустить флаги во избежание «пролития христианской крови», обещав при этом ему и его личному составу хорошее обращение в плену, на что шведский флагман ответил:

«Я всю жизнь служил с неизменною верностью своему королю и отечеству, и как я до сих пор жил, так и умирать собираюсь, отстаивая их интересы. Царю как от меня, так и от подчиненных моих нечего ждать, кроме сильного отпора, и, ежели он решит нас заполонить, мы еще с ним поспорим за каждый дюйм до последнего вздоха ».

Получив от Эреншельда отказ, генерал-адмирал Апраксин дал сигнал начать атаку неприятеля.

В начале третьего часа пополудни, авангарду был дан сигнал поднятием синего флага и единым выстрелом из пушки, «атаковать неприятеля». Начался решающий бой Гангутского сражения, который сразу принял ожесточенный характер. У шведов действительно была сильная позиция, многочисленная артиллерия и храбрый шаутбенахт.

Приходилось абордировать фрегат и галеры с небольших скампавей, влезая снизу наверх, когда грозило сразу три смерти: от штыка, огня и воды. Произошло упорное фронтальное столкновение.

Шведы стреляли почти в упор. Каждый неверный шаг стоил русскому воину жизни.

Атаки скампавей пришлась по центру линии кораблей шведов. Там изрыгал огненное пламя прам «Элефант», наступающих встретила сплошная стена картечи. С флангов атакующих косил перекрестный огонь из пушек и мушкетов, который открыли шведские шхерботы и галеры.

Оценив молниеносно ситуацию, Петр приказал сменить направление атаки, перенеся главный удар на фланги шведов. Он дал команду капитан-командору Змаевичу и бригадиру Лефорту: «абордировать шхерботы и бомбарды шведов. Змаевичу справа, Лефорту слева. Начинать по сигналу красного флага с двойной пушкой. Драться насмерть».

На фалах галеры шаутбенахта Петра Михайлова взвился красный флаг и одна за другой выстрелили две пушки.

Стремительным натиском скампавеи вклинились в строй шведов и сцепились на абордаж. Стоило морским солдатам взобраться на борт шведов и схватиться в рукопашную, как те начали мало-помалу отступать, отстаивая каждый шаг и устилая палубу трупами. В азарте рукопашной бились штыками и тесаками, палашами и шпагами, прикладами мушкетов.

Шведские канониры до последнего продолжали палить из пушек.

К исходу третьего часа сеча начала затихать.

На шведских галерах и шхерботах один за другим нехотя поползли вниз по флагштоку синие, с желтым перекрестием флаги.

Дольше всех сопротивлялся флагманский прам «Элефант». Он на пять саженей (сажень = 2.18 метра) возвышался над скампавеями, и немало русских солдат и матросов полегло, пока удалось взобраться на палубу флагмана.

Одним из первых, размахивая палашом, вспрыгнул на палубу шведского корабля капитан Бакеев: «Попомним Карлу Полтаву» гремел его голос.

На верхней палубе фрегата в одиночестве со шпагой в руках сражался шаутбенахт Нильс Эреншельд. В ту самую минуту, как Эреншельд, готовясь отразить этот новый напор русских, хотел схватить одного из своих подчиненных, который думал бежать на шлюпке, он упал за борт, пораженный картечью в голову, левую руку и ногу.

По взятии фрегата нашли шведского контр-адмирала до половины в воде, истекавшего кровью, но по счастью, запутавшегося ногой в веревке, не давшей ему утонуть. Честь пленения первого неприятельского адмирала принадлежала капитану Бакееву и его гренадерам из Ингерманландского пехотного полка.

Замертво был привезен Эреншельд на галеру А. Вейде, где Петр сам приложил все усилия, для возвращения жизни храброму своему пленнику.

Первое что увидел очнувшийся шаутбенахт Эреншельд, был Петр I со слезами на глазах, «расточающий о нем нежнейшие слова, и первое движение государя в радости было расцеловать окровавленное чело героя». Впоследствии Эреншельда отвезли в Санкт-Петербург, поместили в квартире поблизости от дворца. Там он находился на излечении в течение нескольких месяцев, пользуясь услугами царского врачебного персонала. С возвращением Карла XII в Швецию из Бендер, он был произведён в вице-адмиралы, а после смерти короля Карла XII ‒ в адмиралы. Но хромота осталась у адмирала на всю жизнь.

Гангутское сражение завершилось полной победой. В походном журнале Петра Великого об этом сражении оставлена следующая запись:

«Воистину нельзя описать мужество наших, как начальных, так и рядовых, понеже абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны ».

Шведы только убитыми потеряли 361 человека. На берегу вблизи места сражения были погребены 127 россиян, погибших в сражении в Рилакс-фиорде.

В этом сражении Петр сумел создать превосходство в силах на главном направлении, сосредоточив против флагманского судна противника сразу одиннадцать галер, а ударами по флангам исключил из действия часть артиллерии противника. Эреншельд решил, что со стороны русских последует только фронтальный удар, но просчитался. Петр и тут переиграл шведского флагмана.

Таким образом, блестящая победа русских моряков была во многом предопределена флотоводческим гением Петра I : устройство переволоки, искусные прорывы галер 26 и 27 июля 1714 года и глубоко продуманный тактический рисунок сражения в Рилакс-фиорде, являлись в первую очередь итогом именно его руководства боевыми действиями галерного флота.

Петр I использовал в сложившейся обстановке преимущества галер (ход на гребле в безветрие, малая осадка для маневров на мелководье, быстроходность, большая численность абордажных партий ‒ солдат-гребцов) и не дал шведам возможности воспользоваться сильными сторонами их корабельного флота во время прорыва русских галер мимо мыса Гангут (мощная артиллерия, высокие борта).

Тактическое искусство Царя в сражении в Рилакс-фиорде проявилось во многом. Это усиление обоих флангов (артиллерия и абордажные партии) за счет использования полугалер, создание более чем полуторного превосходства в артиллерии на направлении главного удара, четырехкратного перевеса в личном составе, длительность стадии артиллерийского боя, подготовившего в немалой степени успех абордажа шведских судов, решительный характер атаки и обходной маневр четырех скампавей в тыл шхерному отряду Нильса Эреншельда.

Именно флотоводческое искусство Петра I позволило победить в упорном сражении хорошо подготовившегося к бою неприятеля малой кровью .

Все участники Гангутского сражения были награждены медалями: штаб и обер-офицеры ‒ золотыми, урядники и рядовые ‒ серебряными. На лицевой стороне медали изображен Петр Великий в лавровом венке и доспехах, а на оборотной ‒ фрагмент Гангутского сражения и надпись: «Прилежание и верность превосходит силно. Июля 27 дня 1714». Вокруг портрета Петра выбита надпись: «Царь Петр Алексеевич Вс. России Повелитель».

Впоследствии была сделана еще и памятная медаль в честь этого сражения. На ней на латинском языке выбита надпись: «Первые плоды Российскаго флота».

В этом сражении особенно отличился капитан-командор Матвей Христофорович Змаевич. В русском флоте он числился с 1710 года, а прибыл в Россию только в 1712 году и сразу же был зачислен в галерный флот капитаном 1-го ранга. Он командовал прорывом в Рилакс-фиорд первого отряда галер и первым блокировал эскадру Эреншельда, а в самом сражении ‒ еще и галерами правого крыла, которые действовали особенно успешно.

Змаевич дослужился в русском флоте до полного адмирала (хотя и был разжалован в вице-адмиралы за допущенные злоупотребления) и считался самым знающим и самым опытным в галерном деле.

31 июля 1714 года в Рилакс-фиорде состоялось празднование победы. После благодарственного молебна, из всех орудий и ружей прогремел троекратный салют. Над захваченными шведскими судами развевались русские Андреевские флаги, под которыми висели склоненные книзу шведские. 1 августа захваченные у шведов суда были отправлены в Гельсингфорс, а затем в Петербург. Галерный же флот ушел в сторону Аландских островов, которые и захватили без особого труда.

Но путь к Стокгольму им преграждал шведский корабельный флот, в связи с чем Петр изменил план продвижения галер: они пошли вдоль финского побережья Ботнического залива на север с целью вытеснения шведов из этих районов.

Петр решил пышно отметить в новой столице первую крупную победу Российского флота. Как явствует из «Журнала или поденной записки Петра Великаго», 6 сентября пленные шведские суда в сопровождении русских галер вошли в устье Невы и стали на якорь вблизи Екатерингофа. Но из-за противного ветра, дождя и тумана они простояли на якорях двое суток, снялись только утром 9 сентября.

В тот день прошли основные торжества на Неве и на главной в Санкт-Петербурге Троицкой площади. По этому случаю были сооружены триумфальные ворота, через которые прошли победители и побежденные.

На воротах был изображен сидящий на слоне орел и надпись:

«Русский орел мух не ловит » .

Орел символизировал победительницу Россию, а слон ‒ побежденных шведов, поскольку название судна «Элефант» в русском переводе означало «слон».

Первыми через ворота шли преображенцы, любимцы царя, за ними ‒ две роты Астраханского полка. Они несли захваченные трофеи ‒ пушки, флаги, знамена. Последними шли пленные шведские офицеры. Эреншельд шел за своим адмиральским флагом в новом шитом серебром мундире, подаренном ему Петром I.

Сам Петр занимал в строю место полковника Преображенского полка.

Петр I представил в Сенат донесение о Гангутской победе и письмо командующего галерным флотом графа Апраксина. Оба эти документа Петр зачитал вслух. Затем Царя произвели в вице-адмиралы, а генералу Вейде, командовавшему в сражении войсками, пожаловали орден Святого Апостола Андрея Первозванного.

В этот день перед петербуржцами и гостями, в том числе и иностранными, по Неве прошла вереница судов. Первыми следовали три российские скампавеи, за ними трофейные шхерботы, потом шесть шведских галер и прам «Элефант».

Трофейные суда шли с высоко поднятыми Андреевскими флагами, под которыми были наклоненные книзу шведские. На «Элефанте», как и во время Гангутского сражения, находился Эреншельд. Вслед за «Элефантом» шла скампавея под императорским штандартом. Орудия Петропавловской крепости гремели залпами салюта.

На пиру в честь Гангутской победы Эреншельд сидел рядом с Царем.

Празднование продолжалось несколько дней. На четвертый день на Неве был устроен грандиозный фейерверк, во время которого на шведских судах горела надпись:

«Уловляя уловлен ».

Надпись эта доводила до общего сведения факт, что шведы, желая запереть наш галерный флот в устье Финского залива и не выпустить его в Або-Аландские шхеры, сами оказались в ловушке, потеряв часть своего флота при Гангуте.

Этот день стал своего рода праздником Военно-Морского Флота.

В одно время празднование победы ограничивалось только торжественным молебном. В середине XIX века традиция времен Петра Великого возродилась: 27 июля стали проводиться парады расцвеченных флагами кораблей и звучать орудийные салюты.

До середины XVIII века в Петербурге, у Кронверка, существовал Мемориал русской морской славы, где хранились первые трофеи, в том числе и прам «Элефант». Затем вместо обветшавших кораблей сделали их модели в память о первых победах русского флота. Хранятся они в Центральном военно-морском музее в Санкт-Петербурге. Среди этих реликвий прам «Элефант», фрегат «Данск-Эрн», шнява «Астрильд» и бот «Гедан».

При закладке 90-пушечного парусного линейного корабля «Гангут», состоявшейся в 1715 году, Петр лично заложил в его киль гангутскую медаль. Это был один из лучших и наиболее мощных линейных кораблей. В дальнейшем в русском флоте всегда числился корабль с таким названием.

Память о Гангутском сражении хранит освященная в 1722 году во имя святого Пантелеймона церковь, построенная в Санкт-Петербурге. Горожане называют ее Гангутской.

В 1870 году на берегу Рилакс-фиорда установили памятник русским морякам, погибшим в Гангутском сражении.

В 1914 году в дни празднования 200-летия Гангутской победы офицеры награждались памятной медалью; появились серебряный рубль, серебряные и бронзовые плакеты, посвященные этому событию.

На лицевой стороне плакеты изображены сражение и надпись: «Мужество Петрово при Ангуте явлено 1714», а на обороте ‒ «В память первой морской победы. Гангут. 1714-27 июля-1914». Были изданы также сборники документов «Материалы для истории Гангутской операции».

Были изготовлены две памятные доски в честь 200-летия победы при Гангуте, установленные на стене южного фасада храма в 1914 году. На одной из них перечислены наименования всех полков и морских частей, принимавших участие в Гангутском сражении 1714 года.

Гангутское сражение стало символом русской морской славы.

Оно имело огромное военно-политическое значение. Его результаты оказали немалое влияние на ход Северной войны. Несмотря на ограниченный состав сил, непосредственно участвовавших в сражении в Рилакс-фиорде, Российским флотом были достигнуты стратегические цели.

Эта победа позволила перенести военные действия на территорию противника и даже угрожать столице Швеции ‒ Стокгольму.

Гангутская победа особенно дорога была сердцу Петра I, как создателю Русского Военно-Морского флота и первому флотоводцу России. Это была первая серьезная морская победа, одержанная Российским флотом.

В день Гангута Россия заявила миру о себе как о великой морской державе.

Жаль только, что в отличие от 1914 года ‒ времени Императора Николая II, ‒ в России 2014 года день первой победы Русского Военно-Морского Флота должного государственного значения не обрел.

Борис Галенин, начальник Штаба Войсковой Православной Миссии

Шаутбенахт (от нидерл. schout-bij-nacht - «в ночь смотрящий») - звание, соответствующее примерно контр-адмиралу, и в последствии и замененное «контр-адмиралом» в Табели о рангах.

Прам ‒ плоскодонное артиллерийское парусное судно XVIII века. Вооружение от 18 до 38 пушек применялось для действий на мелководье, у берегов и в реках против крепостей и береговых укреплений. Условно можно считать плоскодонным фрегатом и предтечей мониторов.

Часть 1. Архипелагская авантюра

Почти каждый военный моряк скажет, что три белые полоски на гюйсе (воротнике) его формы – это три великие победы Российского флота: Гангут, Чесма и Синоп. И окажется не прав. Эти полоски ничего не означают, в 1822 году воротник форменки украшала всего одна полоска, и лишь в 1888-м их стало три. Почему три? Просто так красивее, да и почти во всех флотах к тому времени было именно так.

Но вот если спросить у случайных прохожих и даже у моряков: а где была Чесменская битва, и какой флот в ней участвовал? Уверен, что абсолютное большинство ответит неправильно: кто-то начнёт говорить про Чёрном море и Черноморский флот, кто-то вспомнит Ушакова, кто-то вообще пожмёт плечами… А ведь это великая и славная победа русского флота – пожалуй, самая славная во всей его трёхвековой истории.

Пролог

Ноябрь 1764 года. В порту Ливорно на севере Италии бросил якорь фрегат «Надежда Благополучия». С собой он привёз чугун, тульские пряники, самовары. Фрегат под российским торговым флагом, с наглухо скрытыми 34 орудиями, постоял с полгода, забрал груз макарон, пряностей, чего-то еще… и отправился в обратный путь. Для всего мира это непримечательное событие – ну, подумаешь, фрегат прибыл с товарами — уже вовсю ведётся торговля с Новым Светом!.. Но для Российской империи того времени это событие было совсем не обыденным. Дело в том, что русские корабли дальше Балтийского моря ещё не ходили — за исключением, разве что, корабля «Арманд», который прибыл в 1717 году в Далмацию для «начала сношения с южными славянами»… А тут боевой фрегат, возглавляемый капитаном 1-го ранга Ф.С.Плещеевым, пусть и под торговым флагом. Официально цель экспедиции — установление торговых отношений морем. Фрегат был зафрахтован паевым обществом Тульского купца Васильева; примечательно, что в составе пайщиков общества числилась сама императрица Екатерина II.

Истинной целью этой экспедиции было проведение разведки морского пути, закупки морских карт, изучение акваторий и возможных мест стоянки. Дело в том, что в то время Россия вела приготовления к войне с Османской империей, но имела только Балтийский флот: Чёрное море всё ещё оставалось в руках турок

На случай боевых действий готовился план, масштабы которого даже сегодня трудно оценить, но и тогда это была настоящая авантюрна. План разработали братья Алексей и Григорий Орловы, а его сутью было намерение «поджечь Османскую империю со всех сторон». То есть с одной стороны — наземная операция на юге Балкан, а с другой — отправка Балтийского флота вокруг Европы в Средиземное море. Далее планировалось высадить десант в Морее (так тогда назывался полуостров Пелопоннес) и поднять восстание православных народов против угнетателей-османов. Флот должен был поддержать восстание боевыми действиями с моря.

Все просто… кроме одного. Флот в то время, по выражению императрицы, был «больше похож на флот для ловли сельди», чем на боевую силу. Да и дальше Балтийского моря наши корабли не ходили.

Вот поэтому-то и отправился военный фрегат на Средиземное море. Место его стоянки – порт Ливорно — было выбрано не случайно. Во-первых, в этом городе толерантно относились ко всем иноземцам и иноверцам; во-вторых, именно в Ливорно обосновал свой штаб граф Алексей Орлов, брат фаворита Екатерины Григория Орлова. Сюда со всей Европы стекалась разведывательная информация о состоянии турецкой армии, о настроениях среди греков — в общем, всё, что нужно было для осуществления задуманной авантюры. Алексей Орлов, официально находясь в Ливорно на лечении, жил на широкую ногу: содержал свой театр, давал маскарады и балы, то есть вёл светский образ жизни того времени. Хотя министерство иностранных дел того времени во главе с графом Никитой Паниным очень ревниво относилось к расходам на «дипломатическую» деятельность члена Тайного совета графа Алексея Орлова. Что поделаешь, в России всегда была ревность между смежными министерствами и ведомствами…

По морю в Морею

И вот час «Ч» настал. Султан Мустафа III, подогреваемый французской дипломатией, объявил войну России. Повод был формальный – случайный набег казаков на селение, входившее в Османскую империю, но так или иначе в 1768 году боевые действия начались.

После достаточно бурных споров Екатерина II решила отправить десант и оружие в Грецию морем – как это и предусматривалось планом братьев Орловых. Учли опыт плавания фрегата «Надежда Благополучия» — назначенные в дальнее плавание корабли почти семь месяцев обивали войлоком и ещё одним рядом дубовых досок, «дабы черви морские из южных морей не проели корпус». Первую Архипелагскую экспедицию возглавил адмирал Спиридов. Ему были даны все полномочия, офицерам и матросам выплачено жалование за четыре месяца вперёд, и 18 июля 1769 года (здесь и далее все даты по старому стилю) флот «о семи кораблях, одного бомбардирского, одного фрегата, четырёх пинков, двух пакетботов и трёх гальетов» вышел в море.

Путешествие из Кронштадта в Морею — это, пожалуй, тема отдельной истории. Оно продолжалось более девяти месяцев — втрое дольше, чем плавание фрегата «Надежда Благополучия». Из 15 судов ровно треть не дошла даже до Англии, а у Порт-Магона (Маона в современном написании) на острове Менорка в Средиземном море из своей эскадры Спиридов увидел лишь четыре линейных корабля и четыре фрегата. Сам адмирал на своем флагманском «Евстафии» пришёл 18 ноября 1769 года первым, но потом в течение нескольких месяцев приходилось поджидать отставшие и чинившиеся суда.

За первые же два месяца плавания (и притом сравнительно тёплых месяца - от конца июля до конца сентября) Спиридов потерял сто человек умершими и около 500 тяжело больными. Только во время остановки в английском порту Гулль (Халл), то есть за три недели с небольшим, умерло еще 83 человека.

Состав экспедиции был интернациональным: к английским и датским офицерам в Копенгагене прибавилось 700 датских матросов — взамен умерших или заболевших. Из русских матросов много было бывших крестьян из глубины, никогда до поступления на службу не видевших моря.

Мы не будем здесь останавливаться на быте тогдашних моряков, в качестве примера приведём только один интересный факт. Для того, чтобы бороться с цингой, использовалось так называемое «еловое пиво» — водка, настоянная на еловом сусле (известный сегодня английский рецепт одноимённого напитка несколько отличается от нашего). Заметим, что дело происходило ещё до похода Кука, а ведь, как известно, именно там было определено, что причиной цинги является нехватка витамина С!

Андреевский флаг в Архипелаге

К весне 1770 года флот прибыл к берегам Мореи. Почти сразу же был взят стратегический порт – Наварин. На волне всеобщего ликования греки и русский десант во главе с майором графом Долгоруким брали одно поселение за другим. Казалось, партия Орловых может праздновать победу – план удается. Турки не ожидали прихода русской эскадры, считая это бреднями, и потому удар с тыла застал их врасплох… Но греки оказались ненадежными союзниками. Не готовые к настоящим боевым действиям и боясь за свои семьи, они отступили, как только на полуострове появились османские янычары. Сказалась также нехватка оружия и боеприпасов. И теперь уже завистники партии Орловых могли потирать руки…

Однако произошло ещё одно событие. Через полгода вслед за первой экспедицией была выслана вторая. Она состояла из пяти кораблей, двух фрегатов и двух транспортов с десантом. Возглавлял её шотландец на службе у российской короны – контр-адмирал Эльфинстон. В то время Британия считалась союзницей Российской империи и всячески помогала ей в борьбе с турками – ведь это вредило Франции, так как ослабляло влияние последней на Османскую империю. Эльфинстон получил от императрицы грамоту на крейсирование акватории противника, а точнее, разрешение на корсарство или, по-другому, пиратство.

Так вот Эльфинстон, преисполненный желания заработать (читай пограбить), только войдя в воды Средиземного моря и узнав, что где-то рядом стоит турецкий флот, спешно высадил десант и отправился на поиски противника. Через несколько дней он нагнал 15 вражеских кораблей и сходу бросился в бой.

В истории всегда есть место настоящим героям. Их все знают, их славят, они обычно наделены всеми положительными качествами: мужеством, отвагой, преданностью в деле служения Родине и далее по списку. Но иногда и жажда наживы вкупе с тщеславием могут являться мотивом для совершения подвига. Эльфинстон никак не соответствовал представлениям о настоящем герое и был полной противоположностью осторожному и ревностному служаке Спиридову. По словам Екатерины Великой, он «принадлежал к той категории людей, которая повинуется первому порыву и не думает о последствиях». Франт, гуляка, отчаянный и дерзкий, жаждущий славы, денег и приключений. Но, наверное, именно его безрассудный поступок (а можно сказать, и подвиг) положил начало цепочки событий, которые в итоге привели к Чесменской виктории.

Итак, Эльфинстон с отрядом из пяти кораблей бросился в бой с эскадрой, численно втрое его превышающей. И каково же было его удивление, когда противник уклонился от решающей схватки и предпочёл отойти. Точнее, наступил полный штиль, и турки отбуксировали свои корабли гребными судами подальше от отчаянных русских. Они приняли эскадру Эльфинстона за авангардный отряд Российского флота и подумали, что если 5 линейных кораблей — это лишь авангард, то каков же тогда ВЕСЬ флот!!!

Высаженный Эльфинстоном десант соединился с основными силами, но положение повстанцев и русских войск к этому моменту было уже хуже некуда. Противостоять наступлению турок на суше союзники не могли – приходилось отступать и срочно готовить эвакуацию местных жителей и десанта на корабли. Положение партии Орлова можно охарактеризовать как полный провал замыслов. И тут ещё выясняется, что выскочка-шотландец своим безумным поступком может либо погубить вверенный ему и так необходимый Спиридову флот, либо стать героем! И если последнее, то всю славу он заберёт себе. Поэтому Спиридов срочно отбывает на поиски эскадры Эльфинстона для воссоединения с ним и ведения совместных действий. Орлов с кораблем «Три Иерарха», фрегатом «Надежда Благополучия» и посыльным судном «Почтальон» ещё задерживается в Морее для эвакуации мирного населения. Но порт Наварин уже взорван и сдан османам.

Две российские эскадры воссоединяются 22 мая 1770 года. Между Свиридовым и Эльфинстоном происходит размолвка. Спиридов, основываясь на мандате, выданном Екатериной, считает себя главой всей экспедиции и требует подчинения от Эльфинстона. Однако тот, основываясь на таком же мандате императрицы, считает себя абсолютно самостоятельным в выборе действий. Так бы и спорили между собой адмиралы, если бы вскоре не прибыл генерал-аншеф граф Орлов со своим уже мандатом от Екатерины II и правом поднятия «кайзер-флага». «Кайзер-флаг» означал, что поднявший его имеет полномочия наместника императорской власти. Таким образом, главным, принимающим и отвечающим за все действия на море, стал сухопутный офицер, кавалерист граф Алексей Григорьевич Орлов. Партия Орловых получила ещё один шанс.

Главная Энциклопедия История войн Подробнее

К 300 летию со дня первой в российской истории морской победы русского флота под командованием Петра I над шведами у мыса Гангут. (1714 г.)

Сражение у мыса Гангут, состоявшееся 26 - 27 июля (6 - 7 августа) 1714 г. между русским и шведским моряками, может и не впечатляет своими масштабами, но это была первая морская баталия, в которой молодой российский флот одержал полную победу над противником.

Шла Северная война. В кампанию 1714 г. Петр I планировал овладеть Финляндией, занять Аландские острова и перенести войну на территорию Швеции. По плану кампании, гребной флот России с десантом должен был прорваться в Або, занять Аландские острова и при благоприятной обстановке приступить к высадке десантов на побережье Швеции. Корабельный флот должен был прикрыть переход гребных судов от острова Котлин до входа в финские шхеры, а затем сосредоточиться в Ревеле, откуда препятствовать проникновению шведского флота в Або-Аландские шхеры и в Финский залив.

Всю зиму 1713 - 1714 гг. русские армия и флот тщательно готовились к походу. Главную роль в предстоящей кампании должен был играть флот, которым командовал генерал-адмирал Фёдор Апраксин. В его распоряжении не было парусных судов, а лишь 99 галер и скампавей с 15-тысячным войском. Кроме того, в Ревеле под командованием Петра I дислоцировался парусный флот в количестве 11 линейных кораблей и 4 фрегатов.

В конце мая 1714 г. гребные суда с десантом в сопровождении парусного флота направились от острова Котлин в шхеры. Тренировка в гребле и маневрировании на переходе, встречные западные ветры, выгрузка запасов продовольствия с транспортных судов в Гельсингфорсе задерживали продвижение русского флота на запад. Только в конце июня он подошел к Гангутскому полуострову и сосредоточился в бухте Тверминне с целью прорваться к Або-Аландским шхерам и высадить войска для усиления русского гарнизона в Або (город в 100 км к северо-западу от мыса Гангут, ныне город Турку). Путь русскому флоту преградили шведские корабли под командованием вице-адмирала Густава Ваттранга в составе 15 линейных кораблей, 3 фрегатов и отряда гребных судов. Пользуясь ранним освобождением западной части Финского залива от льдов, он уже в апреле занял позицию на открытом плесе у южной оконечности Гангутского полуострова.

Апраксин доложил об этом императору и предложил несколько вариантов прорыва флота мимо Гангута. Его основное предложение сводилось к использованию ревельской эскадры для отвлечения шведского флота. Рассматривался также вариант совместной атаки неприятеля силами русского линейного и гребного флотов. Ввиду явного превосходства шведского флота над ревельской эскадрой, Петр I отказался от использования ее для «диверсии» против шведов. Он отправился к Гангуту, чтобы на месте определить способ действий гребного флота. Петр лично произвел разведку шведских сил, после чего приказал тщательно следить за противником. С этой целью были усилены наблюдательные посты на берегу Гангутского полуострова, а к границе шхер, ближе к шведскому флоту, был выдвинут дозорный отряд из 15 скампавей. После обследования Гангутского полуострова Петр I решил осуществить прорыв в Або только силами гребного флота, а для переброски галер в шхерный район, расположенный северо-западнее Гангута, построить через узкий перешеек (2,5 км) деревянный помост («переволоку») с возможностью перетаскивания по нему пары десятков лёгких скампавей. Его замысел заключался в том, чтобы внезапным появлением в тылу противника нескольких русских судов вызвать замешательство в шведском флоте и этим облегчить прорыв главных сил гребного флота мимо Гангута.

Разведка донесла Ваттрангу о строительстве наземной переправы. 25 июля (5 августа) он направил к западному берегу перешейка флотилию из 9 кораблей (1 фрегат, 6 галер, 2 шхербота) под командованием шаутбенахта Нильса Эреншёльда. В задачу этого отряда входило планомерное уничтожение русских скампавей по мере их спуска на воду. Одновременно 8 шведских линейных кораблей и 2 бомбардирских судна под командованием вице-адмирала Э.Ю. Лиллье были направлены к Тверминне для атаки русского флота. С оставшимися силами (7 линейных кораблей и 2 фрегата), Ваттранг продолжал занимать позицию у Гангута. Таким образом, шведский командующий разделил свой флот на 3 отряда, оставив у мыса Гангут меньшую часть своих линейных сил.

Из дозорного отряда Петру I донесли о передвижении шведских кораблей. Быстро оценив обстановку, он пришел к правильному заключению о том, что разделением своих сил шведский адмирал ослабил себя на главном направлении намечавшегося прорыва русского флота. Петр решил воспользоваться этим просчетом шведов. Глубокая и всесторонняя оценка обстановки позволила ему правильно рассчитать время прорыва. Зная, что в районе Гангута в летние дни, до полудня, часто бывает штиль, Петр решил направить корабли в прорыв утром, когда из-за безветрия шведские корабли были лишены возможности маневрировать под парусами.

К вечеру 25 июля (5 августа) русские корабли были подтянуты к Гангутскому плесу, после чего их гребцы легли спать, набираясь сил перед прорывом. Утром 26 июля (6 августа), когда из-за отсутствия ветра шведские парусные корабли утратили манёвренность, авангард русского флота из 20 скампавей под командованием капитан-командора М.X. Змаевича в строю кильватерной колонны начал прорыв, обходя шведскую эскадру мористее, вне досягаемости её артиллерийского огня. До входа в шхеры западнее Гангута нужно было пройти на веслах с максимально возможной скоростью около 15 миль. Хорошая выучка гребцов, их физическая выносливость и вера в свои силы обеспечили успех прорыва. Смелые действия русских застали шведов врасплох. Шведские корабли, буксируемые шлюпками, безуспешно пытались сблизиться с прорывающимися скампавеями. Беспорядочный огонь шведов с большой дистанции не причинил русским кораблям вреда. Все 20 скампавей успешно прорвались мимо превосходящего шведского флота. Русские потеряли во время прорыва одну полугалеру, которая была взята в плен (на ней были майор и несколько офицеров, священник, более 200 нижних чинов, всего 232 человек, и мешок с деньгами).

Немедленно вслед за ними на прорыв были направлены 15 скампавей дозора под командованием бригадира Ф.Я. Лефорта. Они также успешно выполнили свою задачу и присоединились к первому отряду. Прорыв двух отрядов продолжался около трех часов. Вышедшие в шхеры за полуостров Гангут 35 галер едва не вступили в бой с двигавшейся им навстречу в полумиле от Гангута шведской шхерной флотилией под командованием шаутбенахта Э.Д. Таубе. Из-за попутного для русского отряда юго-восточного ветра шведская флотилия могла быть окружена и отрезана от моря российскими галерами, поэтому Э. Таубе вынужден был тотчас же повернуть флотилию на обратный курс, чтобы «не быть взятым».

Надобность в переволоке отпала. В тот же день прорвавшаяся часть флота заблокировала у острова Лаккисёр отряд Н. Эреншёльда, напрасно ожидавшего спуска русских кораблей с «переволоки».

Отряд Лиллье, оказавшийся заложником штиля в первой половине дня восточнее Гангута, не смог подойти к Тверминне и атаковать русский флот. К вечеру, опасаясь ночной атаки русских кораблей, Ваттранг оттянул свои силы от берега и весь флот выстроил в две линии на направлении прорыва русского авангарда. Прибрежный фарватер оказался открытым, что стало очередным промахом шведских адмиралов. Царь Петр и Апраксин немедленно этим воспользовались.

Вечером 26 июля (6 августа), незаметно для шведов, главные силы русского гребного флота были подтянуты из Тверминне к Гангутскому плесу. С утра 27 июля (7 августа) при штиле и небольшом тумане Апраксин начал прорыв главными силами, обходя шведские корабли прибрежным фарватером. Снова шведы буксировали свои корабли и вели огонь с большой дистанции, но не смогли помешать стремительному прорыву русского флота. Все корабли, за исключением одной скампавеи, приткнувшейся к мели, успешно прорвались в Або-Аландские шхеры.

Заключительным этапом Гангутского сражения стал бой русских кораблей с отрядом Эреншёльда, имевшем на вооружении около 120 орудий. Шведы заняли очень удобную позицию в узком Рилакс-фиорде к западу от Гангутского полуострова. Их корабли, обращенные бортом в сторону русского флота, были выстроены в две линии с выдвинутыми вперед флангами, упиравшимися в прибрежные отмели. В центре первой линии стоял 18-пушечный фрегат, а справа и слева от него по три галеры. Во второй линии находились шхерботы, которым не хватило места в первой линии. Их личным составом была усилена первая линия. Позиция, занятая шведами, не позволяла русскому флоту использовать свое численное превосходство.

Для атаки шведов были выделены 23 скампавеи под командованием Петра I. Боевой порядок русского отряда представлял собой строй фронта с одним рядом кораблей в центре и двумя на флангах. Главные силы флота во главе с Апраксиным развернулись за атакующим отрядом и представляли собой тактический резерв. Ввиду сложившейся диспозиции, русским судам предстояло преодолеть заградительный огонь и одержать победу в абордажном бою. Трудность атаки шведских кораблей заключалась в том, что те имели артиллерийское превосходство над русским отрядом и могли быть атакованы только с фронта. Кроме того, русским солдатам и матросам предстояло брать на абордаж высокобортные шведские корабли.

Тактика Петра I предусматривала одновременную атаку шведской флотилии галерами центра (11 скампавей, 854 чел.), левым флангом (6 полугалер, командиры: бригадир М.Я. Волков и галерный капитан Л.М. Демьянов, 1273 чел.), и правым флангом (6 полугалер, командиры: бригадир А.А. Вейде и капитан-командор Змаевич, 1461 чел.), что лишало шведов выгодной возможности сосредоточить огонь всех своих орудий только на том отряде, который попытался бы атаковать первым; все скампавеи центра атаковали фрегат «Элефант», т.е. атака первосходящими силами флагманского корабля противника, имевшего наиболее сильную артиллерию и высокие борта; фланговые отряды, усиленные полугалерами с более сильными, чем у скампавей, артиллерией и абордажными партиями, атаковали галеры шведов; в тыл отряда Эреншёльда были посланы 4 скампавеи под командованием подполковника Лефортовского полка Д.Л. Порецкого.

Когда все было готово к началу сражения, по приказу генерал-адмирала Апраксина к шаутбенахту Н. Эреншёльду для переговоров о сдаче в плен без пролития крови был послан на шлюпке под белым флагом генерал-адъютант П.И. Ягужинский. На это предложение Н. Эреншёльд гордо ответил, что он не для того получил от короля несколько кораблей под свою команду, чтобы сдать их без боя, что он не собирается вести переговоры о сдаче в плен и чтобы Апраксин не тешил себя мыслью, что он может совершить такое, пока в его жилах течет кровь.

Как только ответ Н. Эреншёльда был передан Ф.М. Апраксину, он отдал приказ о начале атаки и тотчас 35 галер на всех веслах атаковали 7 шведских кораблей, стоявших в первой линии. Н. Эреншёльд подпустил российские скампавеи на расстояние 25 - 35 м. Бой длился более двух часов и отличался чрезвычайно упорным характером. Шведы, имевшие артиллерию более крупного калибра, оказывали ожесточенное сопротивление.

Схема Гангутского морского сражения 26-27 июля (6-7 августа)
1714 г.

При подходе к шведским флангам наряду с артиллерией был использован ружейный огонь. Цель атаки была достигнута, и русским морякам удалось навязать противнику абордажный бой. Мужество и стойкость русских солдат и матросов превзошли упорство врага. Шведы не выдержали удара в абордажном бою и стали сдаваться в плен. Вскоре после упорного сопротивления сдался и флагманский корабль. Н. Эреншёльд, спустя флаг, вскочил в шлюпку со своими гренадерами и хотел уйти, но был пойман гренадерами Ингерманландского полка во главе с капитаном С.Г. Бакеевым.

Взятие в плен шведского контр-адмирала Эреншёльда
в Гангутском сражении 1714 г. Художник Р. Портер.

Одна из скампавей (командиры: капитан галерного флота А.Ф. Миющик и капитан Лефортовского полка С.С. Мозалевский) зашла в тыл боевому порядку шведской флотилии и вступила в сражение на завершающем его этапе, остальные три скампавеи - не успели.

В течение напряженного сражения русские моряки захватили в плен все 10 шведских кораблей вместе с командующим Эреншёльдом. Главные силы шведского флота 28 июля (8 августа) ушли к Аландским островам. Потери шведов составили 361 человек убитыми, 350 ранеными, остальные были пленены. Русские потеряли во время прорыва одну полугалеру, а в личном составе потери составили 124 убитыми и 342 ранеными.

В честь победы «штаб- и обер-офицеры были награждены медалями (золотыми), каждый по пропорции своего чина, а рядовые серебряными медалями и деньгами». Сам Петр I получил чин вице-адмирала и «стал расписываться за получение 2240 рублей годового жалования». Серебряные медали для награждения нижних чинов чеканили по весу рублевиков и двух разновидностей: для награждения флотских экипажей и личного состава десанта.

Наградная медаль за победу у мыса Гангут. 1714 г. Серебро

Памятная медаль в честь 250-летия сражения у мыса Гангут. Художник А. Королюк. 1964 г.

Гангутская победа, ставшая первой крупной победой русского регулярного флота, имела важное военно-политическое значение. Её результатом стало быстрое овладение в августе 1714 г. Аландскими островами, что создало реальную угрозу вторжения русской армии на территорию Швеции. Немедленно после поражения у Гангута шведский флот ушел из Финского залива. Его дальнейшие действия свелись преимущественно к прикрытию своих берегов. Это дало возможность русскому флоту наряду с выполнением задачи обороны Финского залива приступить к активным действиям на путях сообщения шведов в южной и средней частях Балтийского моря, обеспечило свободу действий в Финском и Ботническом заливах, эффективную поддержку русских войск в Финляндии. Таким образом, победа при Гангуте резко изменила стратегическую обстановку на Балтийском театре в пользу России. Гангут положил начало заключительному этапу войны против Швеции.

Русское командование смело использовало преимущества гребных судов в борьбе с линейным парусным флотом шведов в условиях шхерного района, умело организовало взаимодействие сил флота и сухопутных войск, гибко реагировало на изменения тактической и метеорологической обстановки. Высокие морально-боевые качества офицеров, матросов и солдат позволили русскому флоту нанести поражение превосходящим силам шведов. Победа при Гангуте способствовала дальнейшему укреплению международного положения России и становлению её как великой морской державы.

Возложение венков к памятнику русским морякам, участникам Гангутского сражения,
во время визита учебного корабля «Смольный» в Финляндию.
Командир Ленинградской ВМБ адмирал В.А. Самойлов.
Рилакс-фиорд, п-ов Падва.

Виктор Чертов, начальник отдела Научно-исследовательского института военной истории Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации