Меньшиков в березове год написания картины. Описание картины В

Сюжет

В тесной бедной избе закутанный в шубу сидит, погруженный в свои думы, человек, который еще недавно фактически правил Россией. Александр Меншиков, правая рука Петра I, заслуживший любовь и уважение императора своими делами на благо Отечества. Император так ценил Меншикова, что даже закрывал глаза на его мздоимство. После смерти Петра Алексеевича Меншиков стал главным советчиком Екатерины I в государственных делах. Но вскоре после ее кончины на витке очередных дворцовых переворотов Александр Данилович упустил инициативу и оказался в опале.

Через браки своих детей — женитьбу сына на принцессе Елизавете или великой княжне Наталье Алексеевне и замужество одной из дочерей за Петром II — Меншиков планировал породниться с монаршим родом. И сидя в Березове, глядя на детей, он видел их поломанные судьбы и свои разрушенные мечты.

«Меншиков в Березове». (wikipedia.org)

Из петербургского дома Меншиковы выехали с обозом в Ораниенбург. Однако затем было получено новое распоряжение Петра II: лишить всех богатств, оставив только необходимое. По пути в Березов (находится на территории современного Ханты-Мансийского округа) умерла жена Александра Даниловича. Через полгода скончалась старшая дочь Мария, а через полгода и сам Меншиков.

Сквозь крошечное окно в дом проникает тусклый свет. Стекло лопнуло от мороза. Там, за окном — прошлая жизнь, от которой остались лишь воспоминания. Крестьянскую избу деятельный Александр Меншиков построил себе сам.

Диагональ стола делит персонажей на тех, кто вскоре умрет в Березове — Меншиков с Марией, — и тех, кто вернется ко двору: Анна Иоанновна, придя к власти, помилует их и позволит приехать в Петербург. Младшая дочь Меншикова станет фрейлиной, скончается в 24 года. Сын Александр дослужится до генерал-аншефа при Екатерине II и умрет в 1764 году.

Контекст

Идея сюжета родилась душным жарким летом, когда сам живописец с женой и детьми был зажат в тесном дачном доме. Из-за непрекращавшихся дождей семья часто собиралась за столом — совсем как Меншиковы. В один из таким моментов Суриков и вспомнил историю из 18 века и взялся за работу.

«Боярыня Морозова» 1884−1887. (wikipedia.org)

Художник много времени проводил, изучая источники. Гуляя же по улицам, он всматривался в людей в поисках своих героев. За образами Суриков буквально гонялся. Так, однажды он увидел в Москве мужчину, чьи лицо и фигура выглядели в точности, как художник представлял себе Меншикова: «А потом еще нашел учителя — старика Невенгловского; он мне позировал. Раз по Пречистенскому бульвару идет, вижу, Меншиков. Я за ним: квартиру запомнить. Учителем был математики Первой гимназии. В отставке. В Первый раз и не пустил меня совсем. А во второй раз пустил. Позволил рисовать. На антресолях у него писал. В халате, перстень у него на руке, небритый — совсем Меншиков.

«Кого вы с меня писать будете?» — спрашивает.

Думаю: еще обидится — говорю: «Суворова с вас рисовать буду».

Представленная в 1883 году на выставке передвижников, картина вызвала противоречивые отзывы. Поклонники художника восторгались лаконичностью композиции и сдержанной колористикой. Приверженцы академизма и официальные критики отреагировали диаметрально. Так, Крамской при встрече сказал Сурикову: «Вашего «Меншикова» видел, картина мне непонятна — или она гениальна, или я с ней еще недостаточно освоился. Она меня и восхищает и… оскорбляет своей безграмотностью… Ведь если ваш Меншиков встанет, то он пробьет головой потолок».

Судьба художника

Родился и вырос в Красноярске. Не исключено, что его предки — казаки — пришли в Сибирь вместе с Ермаком. Увлекаемый взрослыми забавами — охотой, кулачным боем, — Василий запоминал увиденное очень точно, а затем рисовал. Однажды он так правдоподобно изобразил муху, что заметивший ее педагог попытался смахнуть насекомое с листа.

Денег на обучение в Москве или Петербурге не было — помог местный меценат-золотопромышленник. Благодаря ему уехал учиться живописи в столицу. Правда, в Петербурге ему не понравилось, и при первой возможности начинающий живописец уехал в Москву. Здесь он нашел больше общего с родным Красноярском, а потому чувствовал себя комфортно и находил вдохновение на городских улицах.

«Утро стрелецкой казни» 1881. (wikipedia.org)

Сурикова называли «композитором» за его отношение к композиции полотна. Для художника это была основа. Гуляя по городу, он мог долгое время наблюдать за уличными сценками, а дома зарисовывал увиденное. Суриков был убежден, что лучший мастер композиции — сама жизнь.

У него никогда не было ни учеников, ни последователей, ни даже мастерской. Свои монументальные полотна Суриков писал там, где жил он сам и его семья.

Его творчество всегда вызывало дискуссии в профессиональной в среде. По мнению Александра Бенуа, Сурикова нельзя было рассматривать ни как приверженца академизма (хотя он учился в Академии и очень успешно), ни как передвижника (хотя он участвовал в их выставках). Художник Константин Маковский, в свою очередь, говорил, что Суриков — «большой, уродливый, вдохновенный», выделяя при этом его специфическую манеру письма.

Переломным стал для живописца 1888 год, когда умерла его жена. Вместе с ней, словно, и в душе самого Сурикова что-то умерло. Сам художник скончался в Москве в 1916 году со словами «я исчезаю».

Меншиков в Березове,1883
Холст, масло. 169x204 см.
Государственная Третьяковская галерея, Москва

Судьба Александра Даниловича Меншикова, сподвижника Петра I, одного из его ближайших помощников во всех сложных государственных преобразованиях, послужила темой исторической картины Сурикова «Меншиков в Березове».

Когда эта картина в 1883 году была впервые показана на XI выставке Товарищества передвижников, она вызвала восторженный прием у всех страстных поклонников суриковского гения. Называя это произведение своей «самой любимой картиной Сурикова», художник М. В. Нестеров рассказывает в книге своих воспоминаний: «...Мы с великим увлечением говорили о ней, восхищались ее дивным тоном, самоцветными, звучными, как драгоценный металл, красками. «Меншиков» из всех суриковских драм наиболее «шекспировская» по вечным, неизъяснимым судьбам человеческим. Типы, характеры их, трагические переживания, сжатость, простота концепции картины, ее ужас, безнадежность и глубокая волнующая трогательность – все, все нас восхищало...»

О том, как зародился и формировался в сознании художника замысел этого произведения, мы находим любопытный рассказ в записях одного из первых биографов Сурикова:
«Лето этого (1881) года Суриков с семьей проводил под Москвой в Перерве. Стояли дождливые дни. Художник сидел в крестьянской избе перед раскольничьей божницей и перелистывал какую-то историческую книгу. Семья собралась у стола в грустном выжидании хорошей погоды. Замутилось окно от дождевых капель, стало холодно, и почему-то вспомнилась Сибирь, снег, когда нет охоты выйти за дверь. Сибирь, детство и необычайная собственная судьба представились Сурикову как бы в одном штрихе; в этой обстановке ему вдруг мелькнуло что-то давно знакомое, как будто он когда-то, очень давно, все пережил и видел и дождь, и окно, и божницу, и живописную группу у стола. «Когда же это было, где?» – спрашивал себя Суриков, и вдруг точно молния блеснула в голове: «Меншиков! Меншиков в Березове! Он сразу представился мне живым во всех деталях, таким, как в картину вписать».

Сцена эта, конечно, не была причиной возникновения творческого замысла, а лишь моментом его образной конкретизации. Замысел формировали непрестанные думы Сурикова о далеком прошлом России, о сложных переломных периодах национальной истории, о «судьбе человеческой, судьбе народной».

В картине «Меншиков в Березове» Суриков не показал какого-либо события.

В ней нет внешнего драматического действия. Внутренний мир изображенных, их душевная драма – вот на чем сосредоточил художник все свое внимание.

Глубокие, тяжкие думы написаны на суровом и гневном лице Меншикова. Сознание собственного бессилия лишь распаляет его сердце. Напряженно сжимаются пальцы его властной руки.

Образ Меншикова родствен по духу, по чертам характера излюбленным Суриковым образам русских людей, «ярых сердцем», мощных телом и духом, близок к его «идеалам исторических типов».

Зябко кутаясь в темную шубку, прижалась к отцу сидящая на низкой скамеечке старшая дочь Мария, бывшая невеста Петра II, вскоре умершая в ссылке. Бледно ее болезненное лицо, неподвижен невидящий взгляд темных, широко раскрытых глаз, – мысли ее где-то далеко. Глубоко задумался и сын Меншикова. Облокотившись о стол, он машинально снимает застывший на подсвечнике воск оплывшей свечи. Младшая дочь (судьба которой сложилась в дальнейшем счастливо) читает книгу, ища в ней утешения.

Не только внутренний мир изображенных, выразительность их лиц, поз и движений раскрывают нам замысел художника. Восприятию картины, как единого и целостного художественного образа, служит и взаимосвязь персонажей, все построение картины, ее композиция. Хотя каждый из этих четырех столь разных людей погружен в свою собственную думу, но все они, объединенные общим несчастьем, стеснились вокруг стола – так естественно и понятно их желание быть ближе друг к другу. Низкий потолок как бы «давит» на огромную фигуру Меншикова, которой тесно в этой маленькой сибирской избе.

Трагическое содержание картины выражает и ее колорит, сумрачный, насыщенный, поразительный по своей живописной продуманности. Трагизм темы передается сочетанием белых, черных и красных тонов. Белый, скудный холодный свет, пробиваясь сквозь обледенелое слюдяное оконце, выявляет черно-коричневые тона стены и сине-черные тона шубки старшей дочери. Напряженность их звучания усиливает красный тон скатерти, покрывающей стол.

Как подлинный мастер трагедии, Суриков вносит в свое произведение и жизнеутверждающее начало, вводит в суровую композицию светлую поэтическую тему. Она выражена прежде всего в живописном решении образа младшей дочери. Льняные волосы девушки, окружающие лицо золотистым венчиком, ее узорная одежда радуют глаз, напоминая о солнце, о голубом небе...

Раскрыв, на первый взгляд, лишь психологическую драму своих персонажей, Суриков создал вместе с тем подлинно историческую картину.

Историзм «Меншикова в Березове» определяется не только тем, что одежда и вся обстановка в картине вполне соответствуют эпохе. Историчны образы людей и прежде всего образ самого Меншикова.
Суриковский Меншиков – яркая историческая личность, и при этом человек именно петровского времени. В образе Меншикова как бы раскрывается эпоха Петра I, та переломная эпоха, полная противоречий и борьбы, которая выдвигала новых людей, крупных исторических деятелей, закаляла сильные характеры. Меншиков у Сурикова – выходец из народа, «счастья баловень безродный». Вглядываясь в его черты, мы вспоминаем, что Меншиков был сыном придворного конюха, в детстве продавал на улице пироги, а затем, полюбившись Петру своей незаурядной одаренностью и поразительной энергией, был «вознесен до верха всем завидного могущества», стал «полудержавным властелином», ближайшим помощником царя. Герой картины Сурикова – это тот Меншиков, сильный, властный, решительный, который вместе с Петром ломал и строил, казнил стрельцов, был под Азовом и Полтавой и, наконец, правил многомиллионной Россией при вдове Петра – Екатерине I. Но заброшенный в далекую ссылку, суриковский Меншиков вместе с тем и трагическое напоминание о той эпохе самовластья и дворцовых переворотов, когда судьба государственных деятелей зависела порой от успеха или неуспеха враждовавших придворных групп и волна случая то поднимала человека на гребень славы, то низвергала его в пучину безвестности.

Историчность «Меншикова в Березове» также и в том, что Суриков в своей картине как бы раздвигает рамки изображенной сцены: он показывает всех действующих лиц погруженными в думы о прошлом; их мысли и чувства далеко за пределами этих убогих стен темной сибирской избы. Мысленный взгляд зрителя невольно следует за художником и, вырываясь из узкого замкнутого мирка, обращается к историческим судьбам русского народа

Меншиков в Берёзове - Василий Иванович Суриков. 1883. Холст, масло. 169 х 204 см

Это одна из самых известных и популярных картин мастера многофигурных, сложных композиций. Она отражает судьбу фаворита Петра I, который после смерти своего великого покровителя не справился со стремлением вмешиваться в государственные дела и с собственной алчностью. В результате придворных интриг блестящий царедворец, выходец из низов общества, сумевший подняться к самой вершине, был с нее низвергнут, и оказался в ссылке вместе со своей семьей на русском Севере.

На картине изображен обычный день семьи, еще вчера бывшей популярной, модной и невероятно богатой. По дороге в ссылку умерла жена Меншикова, поэтому он мрачен и погружен в свои непростые и нелегкие мысли. Кажется, он пытается осознать, как так произошло, что он, известный придворный интриган, сам оказался оговоренным, запутавшимся в тенетах хитрой и коварной придворной политики.

Рядом с отцом его трое детей. Судьба также немилостива к ним. Старшая дочь Мария - бледная, растерянная, закутанная во все черное - бывшая невеста императора Петра II, разом потерявшая все - богатство, высокое положение и свое блестящее будущее русской императрицы. Черный цвет одеяния Марии - словно пророчество о ее печальной судьбе. Не пройдет и полугода, как она умрет от оспы, не дожив до восемнадцатилетия. Меньше чем через месяц после нее уйдет из жизни и сам Меншиков.

На дальнем плане погружен в себя и созерцание свечи перед собой сын придворного - Александр. Ему повезет намного больше, он выживет в ссылке и станет генерал-аншефом, но и его жизнь не будет слишком продолжительной - он скончается в возрасте 50 лет.

Яркое цветное пятно, лучик света в этой мрачной и убогой избе - это младшая дочь Меншикова, Александра. Она переживет смерть матери, сестры и отца, останется жива в ссылке и даже вернется ко двору. Там она сделает такую блестящую карьеру, которая только была доступна женщине в те времена. Александра волей императрицы Анны Иоанновны станет супругой Густава Бирона, родного брата того самого Бирона, который фактически правил Россией при Анне Иоанновне. Но и на ней словно лежало проклятие - Александра умирает в 23 года при родах вместе с новорожденным.

Но пока что все эти события еще впереди и о них известно только богу. Александра, юная и красивая, в скромном по придворным меркам, но богатом для ссылки платье и теплой душегрейке, читает книгу при тусклом северном свете, едва пробивающемся сквозь мутное и маленькое оконце избы. Она одна кажется светлым пятном в этой мрачной сцене смирения и мрачного отчаяния.

Быт Меншиковых в изгнании трудно назвать нищенским - на полу лежит теплая шкура, на столе - богатая скатерть, есть иконы и свечи, они тепло одеты и обуты. Но эти люди вырваны из своей естественной среды обитания. Этим юным созданиям самое место на придворных балах, где они еще совсем недавно блистали, а не в убогой деревенской избе, без занятия, а главное - без надежды на будущее.

Наиболее выразительно изображено лицо самого Александра Даниловича. Безусловно талантливый человек, изобретательный и умный, он не справился со своими чрезмерными амбициями и честолюбием, обзаведясь множеством открытых врагов и тайных недоброжелателей. На картине его явно тяготят думы о том, как он, любящий муж и отец, своими руками невольно погубил собственную семью. Для отца нет ничего хуже осознания своей роковой роли в судьбе детей.

Картина заставляет задуматься не только об исторических российских реалиях, но и о судьбе отдельного человека, попавшего в жесткие колеса истории. По отзывам многочисленных современников Сурикова, а также критика Стасова, это полотно - одно из лучших из вышедших из-под его кисти.

Среди картин Сурикова „Меншиков в Березове" принадлежит к числу самых известных. Картине этой посвящено немало страниц в монографиях о мастере. В них передаются поучительные и занимательные факты из биографии знаменитого сподвижника Петра I и его несчастных детей (Н. Щекотав, Картины В. И. Сурикова, М., 1944; С. Дружинин, В. И. Суриков, М., 1950; В. С. Кеменов, Историческая живопись В. И. Суриков, М., 1963. ). Отмечаются историческая верность, соблюденная в этой картине, портретный характер образа Меншикова, тонкая психологическая характеристика каждого из членов его семьи. В связи с этим сообщаются сведения и о прошлой славе Меншикова под Азовом и под Полтавой и о его грядущих испытаниях - словом, говорится о том, что предшествовало моменту, запечатленному художником, и о том, что за ним последовало. Чтобы ближе подойти к пониманию картины Сурикова и разобраться в воплощенном в ней живописном мастерстве, необходимо на известное время отвлечься от всего того, что нам известно о Меншикове из уроков истории, и взглянуть на картину так, как смотрели на нее современники Сурикова, когда она в 1883 году впервые появилась на XI выставке передвижников.

Надо признать, что и при подобном ее „чтении" картина производит сильное впечатление, приковывает внутренней значительностью своих образов, покоряет силой, с которой из ее красочного месива выступают и лепятся фигуры и предметы во всей их телесности, осязаемости, красочности. Властный старик с беспорядочными космами седых волос и небритым подбородком, с гордой осанкой и неотступной думой на челе сидит, чуть откинувшись назад в своем низком кресле в тесной и темной избе. К нему прижалось трое детей. Мальчик, опустив глаза и подперев рукой голову, машинально счищает пальцем оплывший воск с подсвечника. Чернобровая белокурая девушка в костюме боярышни внимательно читает книгу. Другая, с болезненно бескровным личиком, закуталась в шубку и прижалась к старику. В сущности, перед нами семейный портрет, но дети - как покинутые сироты, а их отец во власти угрюмого одиночества.

Б.К. Растрелли. Бюст А.Д. Меншикова. 1716-1717 годы. Бронза, литье, чеканка. Меншиковский дворец, Петербург.

Лицо Меншикова не настолько общеизвестно, чтобы можно было узнать его с одного взгляда (недаром Сурикову пришлось разыскивать его бюст работы Растрелли). Но образ приковывает своей духовной силой, и потому, глядя на него, замечаешь в этой с виду мирной и спокойной семейной сцене действие враждебных сил. Действительно, в роскошных тканях и предметах заметны следы богатства, и вместе с тем всюду проглядывает убожество холодной, темной избы.

Василий Иванович Суриков (1848-1916) Меншиков в Берёзове. 1883 Холст, масло. 169 × 204 см Государственная Третьяковская галерея, Москва Фрагмент

Люди прижались друг к другу и составляют тесную группу, и вместе с тем каждый погружен в свои мысли, живет своей „отдельной" жизнью, почти не замечая других. В углу, где теплятся лампады и блестят золотые оклады икон, словно уцелел кусок седой старины, да и в старательно читающей девушке много патриархальности. С другой стороны, в непокорном старике, в тоскующей девушке и в задумчивом юноше выступают черты проснувшейся личности, чуждой жизненному укладу прошлого. Но особенно разительны противоречия в главном персонаже картины - в фигуре старика.

Василий Иванович Суриков (1848-1916) Меншиков в Берёзове. 1883 Холст, масло. 169 × 204 см Государственная Третьяковская галерея, Москва Фрагмент

В его осанке, в властно сжатой руке проглядывают черты гордого повелителя, но в угрюмом взгляде сквозит унижение, скованность, безысходность. Здесь невольно вспоминаются герои исторических хроник Шекспира, которых тот прямо с королевского престола бросает в Тауэр, венчает короной или заковывает в цепи, чтобы в этих испытаниях и превратностях судьбы более выпукло выступила сила их характера.

Участь этого не сломленного испытаниями страдальца составляет драматический узел замысла Сурикова. Название картины - „Меншиков в Березове" - яркой вспышкой озаряет в представлении зрителя все то, что на непосредственный взгляд выглядело как историческая загадка. Вместе с ответом на вопрос о том, кто здесь представлен, в картину бурно врывается обширный круг представлений и образов. Известие о том, что в таком неприглядном виде увековечен не кто другой, как светлейший герцог Ингерманландии, сподвижник великого преобразователя, позволяет зрителю обогатить свое впечатление от картины множеством исторических воспоминаний. В свете этой разгадки едва ли не каждый образ „тянет" за собой другие образы и становится проводником сил, лежащих далеко за пределами картины: золотые иконы и парчовые ткани вызывают воспоминания о старозаветном укладе жизни древней Москвы; шитые платки (как и узорчатые дуги и телеги в „Утре стрелецкой казни") вносят стихию народного творчества и народную жажду красоты; медвежья шкура на полу и заткнутое тряпкой окно вызывают представление о сибирской стуже и бедности; наконец, драгоценный перстень на судорожно сжатой руке выглядит как случайно уцелевший атрибут безвозвратно утраченной власти.

В своем „Меншикове" Суриков проявляет безошибочное владение мастерством „исторического ракурса". Ему нет необходимости вести повествование от одного события к другому и стараться втиснуть их в рамки картины. Он начинает с полуслова, ставит нас на перекрестке событий, откуда можно охватить наиболее обширный круг явлений, уловить связь между множеством исторических сил. Другой художник на месте Сурикова предпочел бы эффектный момент, когда Меншикова прямо из его роскошного дворца сажают в возок, который должен доставить его в далекую Сибирь. Но Сурикова занимала не борьба приверженцев его героя с их противниками, случайными людьми на императорском троне. В личности самого исторического героя, как в зеркале, предстояло раскрыть историческую драму. Есть и такие художники, которые выбрали бы для своей картины последние часы жизни Меншикова в Березове, но мелодраматические эффекты не привлекали Сурикова. Он остановился на том моменте, когда Меншиков уже свергнут, унижен, с него сошел лоск фаворита, его покинула надменность временщика, но он еще не утратил несгибаемую волю государственного мужа. В картине Сурикова в одном образе Меншикова заключен обширный круг идей, ответно вызывающих в зрителе обширный круг переживаний.

Известно, что картина „Меншиков" возникла вскоре после „Утра стрелецкой казни" . Высказывалось предположение, что в фигуре, стоящей на Красной площади рядом с Петром, спиною к зрителю, Суриков имел в виду его знаменитого сподвижника. Впрочем, связь между этими двумя картинами не сводится лишь к тому, что в обеих фигурирует один и тот же персонаж в различные периоды его жизни. „Меншикова" связывает с „Утром стрелецкой казни" прежде всего неотступная мысль художника о роли петровского времени в жизни русского народа. Поэтому и самая судьба сподвижника Петра в посвященной ему картине ставится художником в тесную связь с судьбой всего дела Петра. Как подлинный реалист, Суриков не выходит за рамки исторического. Фигуру впавшего в немилость и сосланного Меншикова никак нельзя толковать как аллегорию - это живой и неповторимо индивидуальный образ. Недаром Суриков так внимательно изучал портрет своего героя, так упорно собирал подробности обстановки и местного колорита. Впрочем, это не исключает того, что сквозь частное проглядывает нечто более общее, что на образ Меншикова, как отсветы, ложатся представления о смежных, родственных предметах. Подобным раскрытием темы художник толкает зрителя на то, чтобы перед его картиной он свершил свой суд не только над Меншиковым, не только над Петром, но и надо всей этой исторической эпохой.

Сказанное характеризует лишь идейно-художественный замысел картины Сурикова. Для Сурикова, как живописца, художественное воплощение его замысла было нераздельно связано с размещением предметов в картине и прежде всего с выбором на них точки зрения.

В своей картине „Давид и Урия" Рембрандт представил приближенного царя. Осужденный им на смерть, он медленно удаляется от царского трона. Рембрандт передает монолог доведенного до отчаяния Урия, он ведет своего героя прямо на зрителя, дает его „крупным планом" погрудно, останавливает как бы у самой рампы, создает впечатление, будто уста его шепчут слова, обращенные к самому себе. Зритель чувствует себя потрясенным близостью к человеку, стоящему на краю гибели.

Если бы Суриков повернул Меншикова лицом к зрителю и его невидящий взгляд был обращен прямо на него, картина выиграла бы в психологической силе воздействия, но фигура Меншикова потеряла бы значительную долю своей внушительности. Суриков стремился сохранить эпическое отношение к происходящей драме, и в связи с этим фигура главного персонажа повернута в профиль. Силуэт Меншикова имеет много общего с сидящими фигурами в классических рельефах, в частности в аттических надгробиях. Фигура словно высечена из камня или отлита из бронзы. Суриков дает возможность зрителю издали окинуть Меншикова одним взглядом. В противовес ему, как главному герою, только одна его старшая дочка Мария повернула к зрителю свое личико, которое среди всех остальных лиц картины выделяется особенной бледностью и худобой. Правда, ее тоскующий взгляд направлен вдаль, но все же этот образ перебрасывает мост к зрителю от того, что происходит в картине.

Ж. Б. Грез. Отец семейства, читающий библию

У французского живописца Грёза имеется картина „Чтение Библии", в которой представлено, как деревенская семья с седым дедом во главе собралась за столом. Нужно припомнить эту выполненную по всем академическим правилам того времени, отменно нравоучительную, но и невыносимо скучную картину, чтобы по достоинству оценить композицию Сурикова. У Грёза фигуры нарочито рассажены вокруг стола, причем для того, чтобы было видно, что происходит за ним, передние фигуры раздвинуты. У Сурикова в самом расположении фигур в пределах холста выражается значительная доля смысла происходящего. В картине помимо красного угла избы имеются еще два центра. Один из них образует крытый малиновым сукном стол, вокруг которого собралась семья. Другим центром служит полуотвернувшийся от стола отец семейства, фигуру которого фланкируют его старшая дочь и сын. Этим расположением подчеркивается одиночество героя в его собственной семье. В картине имеется некоторая пространственная глубина и вместе с тем профильная фигура Меншикова утверждает картинную плоскость.

Василий Иванович Суриков (1848-1916) Меншиков в Берёзове. 1883 Холст, масло. 169 × 204 см Государственная Третьяковская галерея, Москва Фрагмент

Суриков знал, что образ человека красноречив в картине не благодаря тому, что можно догадываться, какие он произносит слова, и даже не благодаря его осанке, позе и мимике, которые имеют решающее значение в пантомимах. В картине существо человека нередко раскрывается в том, какое место его фигура занимает в пределах холста, какой силуэт она образует. У Сурикова читает только младшая дочка, остальные члены семьи погружены в молчание. Но очертания каждого из них так выразительны, словно они ведут между собой беседу. В устойчиво, низко сидящей фигуре отца преобладают твердость и несгибаемость воли, упорная, неотступная мысль. Своим обликом он говорит, что даже в этом унижении он ничего не забыл, ни от чего не отступился. Старшая, кутаясь в шубку, прячется от стужи, как от наступающего со всех сторон противника. Сын, устало подпирающий рукой свою голову, погружен в мечты, ушел в себя. Перед взором его не маячит ясная цель, которая дает твердость взгляду отца. Младшая дочка склонилась над книгой, в ее фигуре, в частности в красивой парчовой юбке с широкими складками, больше всего порыва.

Василий Иванович Суриков (1848-1916) Меншиков в Берёзове. 1883 Холст, масло. 169 × 204 см Государственная Третьяковская галерея, Москва Фрагмент

Для Сурикова, конечно, был неприемлем тот способ композиционного творчества, исходящего из случайной кляксы на бумаге, который был распространен в Академии, но решительно отвергается передвижниками. Живые человеческие образы, драматическое действие, человеческое чувство были руководящими моментами в замысле картины. Но сила Сурикова-живописца была в том, что для него живое чувство приобретало все свое значение лишь в той мере, в какой его можно было воплотить в соотношении объемов, контуров, светотени и красочных пятен.

Четыре фигуры прижались друг к другу, точно спасаются от сибирской стужи, это естественно вытекает из основной ситуации. Вместе с тем все четыре фигуры составляют одно целое, образуют в картине нечто вроде пирамиды на широком основании, о композиционном значении которой Суриков слышал в стенах Академии. Впрочем, в отличие от правильных, уравновешенных пирамид в композициях мастеров академического толка, пирамида Сурикова лишена вершины, точнее, вершина ее отнесена несколько в сторону. Три фигуры детей составляют вместе замкнутую группу, поодаль от них высится седая голова Меншикова, этот „узел композиции", по выражению мастера. Этим одним расположением фигур наглядно выявляется „сквозное действие" картины: Меншиков слушает чтение книги, но не слышит его; отец сидит среди своей семьи, но одинок со своими печальными думами.

В образе Меншикова Суриков показал его одиночество. Но в картине бросается в глаза еще и другое: в пределах всей многофигурной группы черная шубка Марии образует довольно правильную заостренную пирамиду, и это обособляет обреченную на гибель девушку от остальных членов семьи.

Василий Иванович Суриков (1848-1916) Меншиков в Берёзове. 1883 Холст, масло. 169 × 204 см Государственная Третьяковская галерея, Москва Фрагмент

У подлинного поэта размер и рифмы стиха, ограничивая его, вместе с тем толкают воображение к сопряжению разнородных образов и понятий. В живописной композиции подлинного мастера предметы располагаются так, что из их естественных взаимоотношений возникают красочный узор и линейный ритм. Что касается картины Сурикова, то в ней преобладают плавные широкодужные контуры. Их можно заметить и в очертании нижнего края шубки Марии, и в крае халата Меншикова, и в более гибком очертании белой опушки кофты младшей дочки. Всю группу как бы обегает мягко закругленный контур. Даже в очертании медвежьей шкуры заметно преобладание плавно закругленных контуров. Это придает картине характер завершенности, устойчивости и отличает ее от „Утра стрелецкой казни" с его многочисленными изломанными контурами и острыми углами. Ритмический ключ картины характеризует всего лишь одну ее сторону. Но не следует забывать, что элементы формы составляют в картине неразрывное целое со всем ее образным строем.

В картине Сурикова уже давно отмечалась теснота. Сурикова осуждали за то, что если его Меншиков встанет, то упрется головой в потолок избы. Забывали при этом многие аналогичные примеры в классической живописи. Саваоф Микеланджело в „Сотворении Евы" также вынужден наклонять свою голову, чтобы не удариться о верхний край обрамления; это повышает его сверхъестественную мощь. Суриков выбрал вытянутый вширь формат, чтобы усилить впечатление, будто Менгаикову, как пленнику, нестерпимо тесно в низкой избе, и вместе с тем он сумел этим дать сильнее почувствовать, что это за великан. Вытянутость вширь всей картины Суриков не забыл усилить низким, похожим на тюремную решетку окошком.

Фреска Микеланджело «Сотворение Евы» украшает потолок Сикстинской капеллы.

„Меншиков" Сурикова отличается от других его картин не только драматическим замыслом и фигурной композицией, но и в цветовом отношении. В „Утре стрелецкой казни" , в „Боярыне Морозовой" едва ли не каждое пятно уравновешивается другими пятнами той же светосилы, все вместе они составляют спокойный и ясный „ковровый узор". В „Меншикове" колорит отличается большей драматической напряженностью и разнородностью цветовых оттенков: вспыхивает серебряная парча, теплится свет лампад, блестят золотые оклады, сгустком малинового светится суконная скатерть стола, и от этого красного словно сыплются искры-мы видим их в кайме меншиковского халата и его меховых сапог, в каблучках девичьих туфель и в красной закладке книги на аналое. Самый пепельно-серый халат Мен-шикова отливает желтыми и розовыми оттенками.

Василий Иванович Суриков (1848-1916) Меншиков в Берёзове. 1883 Холст, масло. 169 × 204 см Государственная Третьяковская галерея, Москва

В „Боярыне Морозовой" Суриков мыслил цветовыми пятнами на белом фоне, недаром он сам говорил о „вороне на снегу" как об исходном впечатлении. В „Меншикове" большинство цветовых пятен возникает из нейтрального фона, цвет рождается из мрака закопченной избы. Только Мария в своей иссиня-черной шубке темным силуэтом рисуется на фоне более светлого халата Меншикова, а заледенелое окно, как страшный провал в заснеженное пространство, вырывается из общей теплой тональности.

Колорит „Меншикова" воспринимается как обработанная человеческими руками материя. Сочные краски шитых тканей, отсвечивающий золотом свет лампадки, похожая на цветущую лужайку парча с ее голубыми, зелеными и золотыми нитями - все это вносит в зрелище человеческих страданий нотки красоты и гармонии. Среди этого богатства красок даже убогий пузырек с деревянным маслом на окне образует созвучие желтого и зеленого.

В художественном шедевре каждая его часть участвует в целом, и потому ничто не может быть в нем изменено без того, чтобы это целое не нарушилось. В композиции Сурикова ни одна ее часть не может быть понята вне связи с другими частями и с целым. Все они сплетаются в тугой узел. И хотя общее впечатление от картины, особенно с первого взгляда, отличается простотой и цельностью, критический анализ обнаруживает, что эта простота и цельность ее вытекают из многосложности замысла и построения.

Описывая знакомого человека, мы можем перечислить множество его признаков. Но всякому ясно, как много значит неповторимо индивидуальный характер целого, по которому с одного взгляда можно его узнать. Нечто подобное имеется и в художественных произведениях. Помимо признаков, вытекающих из замысла картины, в „Меншикове" есть нечто неповторимое, необъяснимое и в осанке Меншикова, и в соотношении фигур, и в блеске парчи, и в очертании заледенелого окна. Вот почему, если бы другой мастер вырвал из этого целого какой-либо неповторимо суриковский мотив и стал бы прилаживать его в своей картине, где он вместе с другими мотивами не составил бы органического целого, это производило бы досадное впечатление подделки. В этой связи необходимо вспомнить, что существует много картин, о которых можно сказать, что в них все хорошо выполнено, умело слажено, разумно устроено. Но лишь перед истинными шедеврами возникает ощущение, что иначе, чем это сделано мастером, и быть не могло. К числу таких произведений принадлежит „Меншиков" Сурикова.

Многие исторические картины предназначены служить иллюстрациями к истории. В тех случаях, когда в них соблюдается историческая достоверность, когда пишут их даровитые, умелые мастера, они сделают широко доступными и наглядными исторические знания. Картины Сурикова не принадлежат к этому роду исторической живописи. В его намерения никогда не входило подкреплять своими картинами то или иное положение современной ему историографии, хотя это не исключает близости многих его воззрений на русское прошлое к воззрениям А. Щапова. Для Сурикова, как великого живописца, создание картины было способом „угадывания" исторической правды („Художник надеется, ясно увидав, закрепить то, что есть, понять смысл того, что есть" (Дневник Л. Толстого, т. I, стр. 15, М., 1916). ). Нужно понять своеобразие этого творческого метода для того, чтобы уяснить себе, что можно ждать от исторической композиции и чего от нее ждать нельзя (Уже современники Сурикова догадывались о том, что его историческая живопись решительно отличается от работ большинства других исторических живописцев того времени. В. Стасов с явным неодобрением относился к возникшей незадолго до „Боярыни Морозовой" исторической картине Г. Седова „Иоанн любуется Василисой Мелентьевой" (ГРМ). Однако, поскольку он не пользовался такими понятиями, как „художественность" и „документальность", он выразил свое неудовлетворение картиной Седова, утверждая, что в ней нарушено правдоподобие: Василиса спит, повернувшись к окну, рискуя простудиться. Между тем совершенно очевидно, что, даже если исправить этот просчет художника, картина его останется произведением не „художественным", а всего лишь „документальным". В этой картине проявилось известное умение живописца, но нет настоящего творчества, есть ловкость выполнения, но нет мастерства. При отчетливости деталей Седов вяло рисует; при всей слаженности целого, в его картине нет композиционного костяка, органического единства частей, которое захватывает в „Менши-кове". В картине Сурикова все, что ни изображено, расположено таким образом, что в ней нельзя ничего изменить. Наоборот, картина Седова допускает изменение формата, и добавления, и перестановки. Картина Седова может служить наглядным пособием к историческому повествованию. Ни о каком „угадывании" прошлого, ни о каком проникновении в историю здесь не может быть и речи. ).

Во всех своих работах, и в частности в „Меншикове", Суриков широко пользовался теми сведениями, которые можно было почерпнуть из исторических источников (известно, что при создании „Боярыни Морозовой" он опирался на статью о ней. Н.Тихонравова). Но нельзя считать, что в картинах Сурикова закреплено в красках то, что уже до него было известно историкам. Воссоздавать на холсте, что рисовало ему воображение, значило для него погрузиться в то особенное состояние духа, при котором в событиях далекого прошлого наглядно выступает для художника действие основных исторических сил.

Во время своей работы над „Утром стрелецкой казни" художник всем своим существом переживал драму на Красной площади, даже ночами томился страшными сновидениями. Это сопереживание народной драмы, происходившей в начале петровских реформ, родило в нем потребность посмотреть на эту эпоху с другой стороны, пережить то, чем окончилось петровское время. Он стремился к такому воссозданию прошлого, которое позволило бы ему взвесить все „за" и „против", помочь зрителю вслед за ним вникнуть в события, сообразуя свою оценку с тем, какие стороны их будут ему открываться. Пушкин восхищался дальновидностью и широтой преобразовательных планов Петра и приходил в ужас от жестокости его каждодневных указов. Что касается Сурикова, то Меншиков был для него не отвлеченным воплощением идей петровской реформы, не носителем тех варварских способов, которыми эти идеи проводились в жизнь. Меншиков - это живая историческая личность с высокими порывами государственного мужа и низкими пороками стяжателя, всесильный фаворит и несчастный отец, человек во всей нераздельности его добрых и дурных качеств. Если в картине Сурикова и есть что-то от развенчания потерпевшего крушение героя, то сквозь унижение проглядывает и его величие, и это вносит в нее элементы апофеоза. В этой исторической картине, в замысле ее, в ее живописной плоти заключено то, что может увидать в истории лишь исторический живописец. В позиции Сурикова не было ни личного пристрастия, ни холодного объективизма и равнодушия, но готовность понять историю в движении. Воплощенное в картине Сурикова понимание петровского времени с его чертами раскрепощения человека и чертами его жестокого принижения близко к современной оценке этого времени.

М.В.Алпатов. Этюды по истории русского искусства. В 2-х томах. 1968

Художник Василий Иванович Суриков. "Меншиков в Берёзове" 1883 г. Холст, масло. 169 х 204 см
Государственная Третьяковская галерея, Москва

Это одна из самых известных и популярных картин мастера многофигурных, сложных композиций. Она отражает судьбу фаворита Петра I, который после смерти своего великого покровителя не справился со стремлением вмешиваться в государственные дела и с собственной алчностью. В результате придворных интриг блестящий царедворец, выходец из низов общества, сумевший подняться к самой вершине, был с нее низвергнут, и оказался в ссылке вместе со своей семьей на русском Севере.

На картине изображен обычный день семьи, еще вчера бывшей популярной, модной и невероятно богатой. По дороге в ссылку умерла жена Меншикова, поэтому он мрачен и погружен в свои непростые и нелегкие мысли. Кажется, он пытается осознать, как так произошло, что он, известный придворный интриган, сам оказался оговоренным, запутавшимся в тенетах хитрой и коварной придворной политики.

Рядом с отцом его трое детей. Судьба также немилостива к ним. Старшая дочь Мария - бледная, растерянная, закутанная во все черное - бывшая невеста императора Петра II, разом потерявшая все - богатство, высокое положение и свое блестящее будущее русской императрицы. Черный цвет одеяния Марии - словно пророчество о ее печальной судьбе. Не пройдет и полугода, как она умрет от оспы, не дожив до восемнадцатилетия. Меньше чем через месяц после нее уйдет из жизни и сам Меншиков.

На дальнем плане погружен в себя и созерцание свечи перед собой сын придворного - Александр. Ему повезет намного больше, он выживет в ссылке и станет генерал-аншефом, но и его жизнь не будет слишком продолжительной - он скончается в возрасте 50 лет.

Яркое цветное пятно, лучик света в этой мрачной и убогой избе - это младшая дочь Меншикова, Александра. Она переживет смерть матери, сестры и отца, останется жива в ссылке и даже вернется ко двору. Там она сделает такую блестящую карьеру, которая только была доступна женщине в те времена. Александра волей императрицы Анны Иоанновны станет супругой Густава Бирона, родного брата того самого Бирона, который фактически правил Россией при Анне Иоанновне. Но и на ней словно лежало проклятие - Александра умирает в 23 года при родах вместе с новорожденным.

Но пока что все эти события еще впереди и о них известно только богу. Александра, юная и красивая, в скромном по придворным меркам, но богатом для ссылки платье и теплой душегрейке, читает книгу при тусклом северном свете, едва пробивающемся сквозь мутное и маленькое оконце избы. Она одна кажется светлым пятном в этой мрачной сцене смирения и мрачного отчаяния.

Быт Меншиковых в изгнании трудно назвать нищенским - на полу лежит теплая шкура, на столе - богатая скатерть, есть иконы и свечи, они тепло одеты и обуты. Но эти люди вырваны из своей естественной среды обитания. Этим юным созданиям самое место на придворных балах, где они еще совсем недавно блистали, а не в убогой деревенской избе, без занятия, а главное - без надежды на будущее.

Наиболее выразительно изображено лицо самого Александра Даниловича. Безусловно талантливый человек, изобретательный и умный, он не справился со своими чрезмерными амбициями и честолюбием, обзаведясь множеством открытых врагов и тайных недоброжелателей. На картине его явно тяготят думы о том, как он, любящий муж и отец, своими руками невольно погубил собственную семью. Для отца нет ничего хуже осознания своей роковой роли в судьбе детей.

Картина заставляет задуматься не только об исторических российских реалиях, но и о судьбе отдельного человека, попавшего в жесткие колеса истории. По отзывам многочисленных современников Сурикова, а также критика Стасова, это полотно - одно из лучших из вышедших из-под его кисти.


Василий Иванович Суриков
Автопортрет. 1879 год.

Русский живописец, мастер масштабных исторических полотен.

Важнейшие картины

«Утро стрелецкой казни»
В 1878 году Суриков начал работать над картиной «Утро стрелецкой казни». Картина была завершена в 1881 году.

В 1881 году Суриков становится членом Товарищества передвижных художественных выставок.

«Меншиков в Берёзове»
П. М. Третьяков в 1883 году приобрёл картину Сурикова «Меншиков в Берёзове». У художника появились деньги для зарубежной поездки. Он побывал в Германии, Италии, Франции, Австрии, ознакомился с коллекцией Дрезденской галереи, собранием Лувра.

«Боярыня Морозова»
В 1881 году Суриков сделал первый эскиз «Боярыни Морозовой», в 1884 году начал работать над картиной.

«Взятие снежного городка»
8 апреля 1888 года скончалась жена Сурикова. В начале лета 1889 года художник вместе с дочерьми уехал в Красноярск, где прожил до осени 1890 года. В Красноярске было написано полотно «Взятие снежного городка» (завершено в 1891 году, хранится в Русском музее).

«Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем»
Во время посещения Сибири Суриков изучал жизнь и быт местных народов: вогулов, остяков, хакасов и др. В 1891 году началась работа над картиной «Покорение Сибири Ермаком Тимофеевичем». Этюды для картины Суриков писал на реке Обь, а закончил в 1895 году.

С 1893 года Суриков - действительный член петербургской Академии художеств.

«Переход Суворова через Альпы»
В октябре 1895 года, будучи в Красноярске, Суриков задумал картину «Переход Суворова через Альпы». Первым прототипом для Суворова стал красноярский отставной казачий офицер Фёдор Фёдорович Спиридонов.
Работа над картиной «Переход Суворова через Альпы» завершилась в 1899 году - в 100-летие итальянского похода Суворова. Картина выставлялась в Санкт-Петербурге, Москве, и была приобретена императором.

«Степан Разин»
Идея картины «Степан Разин» появилась у Сурикова ещё в 1887 году, но работа над картиной началась в 1900 году. Этюды для картины Суриков писал в Сибири и на Дону. Прототипом Степана Разина стал красноярский учёный Иван Тимофеевич Савенков, или его сын - Тимофей Иванович. Возможно, что ранние этюды делались с Ивана Тимофеевича, а поздние с его сына.